Прошел уже целый год, а я так и не решилась подойти к нему и познакомиться. Я тогда была студенткой первого курса колледжа, а ты первокурсник в иституте. Я даже не знала что делать, когда первый раз увидела тебя, у меня подкосились ноги, хотя они у меня всегда подкашиваются, когда я тебя вижу.

     Этим вечером я как обычно желаю родителям спокойной ночи и закрываюсь у себя в комнате. Но сегодня мне совсем не хочется спать и я решаю просто лечь и помечтать. Так как я только-только вышла из ванной, моя кожа приятно пахнет и ощущение прекрасных ароматов пробуждает во мне самые разные желания. Моё тело будто ожидает чего-то, томится в каком-то непривычном предвкушении. Я ложусь на кровать и прикрываю глаза. Я вспоминаю, как мы с тобой играли в разные детские игры, как забавлялись на побережье, брызгаясь и дурачась. Как странно и необычно ты смотрел на меня когда моё платье однажды после наших игр стало мокрым и немного просвечивающим. Я думаю только о тебе и понимаю, что эти ощущения связаны только с тобой.

     Слава Великого Минта гремела по всем звездным системам и ассоциациям Галактики и даже проникла в Метагалактику. Не было преступления, которое не было бы раскрыто, если за него брался Великий Минт. Корсары угольных галактических мешков и похитители планет, мошенники, специализирующиеся на торговле голографическими фантомами и звездные террористы, со злым умыслом превращающие нормальные «хорошие» звезды в «новые» и «сверхновые», растлители цивилизаций, авантюристы и проходимцы всех галактических мастей — всех и приводило в трепет одно это имя.

     Так вот... Дело было так. Она стояла на балконе в коротком платье и белой развивающейся накидке. Ее длинные блестящие русые волосы развевались на ветру. Она ХОТЕЛА, ее соски набухли, ее груди увеличились. Между ног разгорался огонь ЖЕЛАНИЯ. На ней ничего не было — ни трусиков, ни лифчика, только легкое полупрозрачное белое платье.

     I

     Я сидел вечером один и набирал какой-то текст. На втором компе у меня крутились картинки из плейбоя. Играла музыка. Было очень тихо и одиноко. Тускло горела настольная лампа. Обнаженные девицы выставляли на показ свои прелести. Я сидел и пил пиво.

     Нефёдов был забияка и пакостник, а Ермакова не знала, как ей жить. Она подолгу стояла голая перед зеркалом и рассматривала свою грудь. «Вот, — думала она, — у всех девочек растёт, а у меня не растёт». Действительно, грудь не росла. Ермакова брала себя большим и указательным пальцами за бледно-коричневый сосок, слегка оттягивала его и с грустью смотрела на образовывающийся плоский треугольник.

      — Ну, пожалуйста... пожалуйста. Черт! Снова ничего, — уже час сижу перед этим проклятым игровым автоматом, и все впустую.

      — Не провожайте, не надо. Я человек взрослый, сам все найду.