Мэт Твэссл

     Она пришла домой с работы, бросила сумку в коридоре, и не разуваясь пошла в спальню. Каблуки мягко стучали по паркету, но она старалась не слышать шума — она слышала только себя. В комнате еще не было темно, вечерний свет, чуть позолоченный закатом, наполнял спальню. Она остановилась перед зеркалом, разглядывая отражение красивого лица. Медленно повернула голову, посмотрела на себя в профиль — просто удивительно как иногда меняется лицо. Оглядела ноги, грудь, талию, провела рукой по животу... Теперь она точно знала, чего хотела. Она продолжала гладить себя по животу — по телу разливалось тепло, мысли проносились мимо. Она внимательно разглядывала женщину в зеркале: короткая юбка с запахом, кофточка до талии с глубоким декольте, стройные ноги, светлые туфли на каблуках... Юбка откинулась, оголив ногу... Быстрыми и очень аккуратными движениями она пододвинула к зеркалу кресло — самое главное не думать о постороннем и не спугнуть желание. Она села в кресло, закинула ногу на ногу. Юбка «нечаянно» раскрылась, красный кулон на груди зашевелился от глубокого дыхания. Она не отрывала глаз от женщины в зеркале... Грудь показалась из декольте, чуть-чуть зацепившись соском за край. Бока трусиков были подняты высоко и их все еще не было видно в распах юбки — снимать их ей пока не хотелось — они так приятно врезались в налитое лоно. Она чувствовала себя несколькими людьми одновременно. Как участница, она представляла себя в летнем кафе, она знала что красива и мужчины вокруг не сводят с нее глаз. Ей очень нравилось знать, что они видят, что на ней нет белья, что сквозь нечаянно распахнутую юбку видны волосы на лобке, а соски выделяются в вязанной кофточке. Как зритель, она наблюдала за женщиной в зеркале и возбуждалась от ее вида. Больше всего ей не хотелось быть режиссером — она очень боялась впускать посторонние рациональные мысли в свои фантазии. Она быстро сняла трусики и бюстгальтер, расстегнула верхнюю пуговицу кофточки, выпустив грудь. Раздвинула ноги, все еще чувствуя на себе мужские взгляды. Лоно было большим и мокрым — ей нравилось чувствовать это. Она медленно гладила себя по внутренней стороне ног, лишь слегка дотрагиваясь до волосков, чтоб не забрать влагу из лона. Внутри все жгло, сжималось и приятно болело, она не выдерживала и закрывала глаза, отрываясь от женщины в зеркале. Ее пальцы стали влажными, вторая рука потянулась к соску... Она уже давно не видела комнаты, глаза были закрыты, по векам бегали звезды, чужие взгляды, мягкая грудь и... удовольствие... Ей хотелось продлить это вечно... Она лежала обнаженная на кровати, медленно и лениво поглаживая себя, зная, что сейчас придет ее мужчина, улыбалась блаженной улыбкой и ждала продолжения... 02/09/98

      — Саша, это ты?

     Странное влечение к мертвецам Макс испытывал всегда: он ещё в детстве обратил внимание на то, что во время похорон у него наступает эрекция, но он был слишком маленьким, чтобы понять, что это было такое на самом деле. А понял он это только тогда, когда поступил в Медицинский Университет: анатомичка превратилась в объект обожания. Он не мог понять, чем объясняется это влечение, до тех пор, пока однажды группа, где он учился, не выбрала анатомичку для проведения торжества по поводу успешно сданного экзамена. Когда было употреблено немалое количество спиртного и выкурено очень много марихуаны, началась игра в карты, где главным правилом было то, что проигравший неукоснительно должен был исполнять любые прихоти выигравших. Сначала желания не шли дальше невинных поцелуев, потом они постепенно переросли в более серьёзные, подчас совсем нескромные, но спустя час и это надоело.

     То утро Нируми как обычно

     Это была обычная сказительница у индейцев. Её седые волосы никак не вязались с красивым и молодым лицом, которое было ее достоинством, пожалуй, единственным, которое могли видеть окружающие. Но на самом деле она была очень умна, и поэтому ее все уважали. И вот, как всегда, она сидела и курила свою трубку из бамбука, как со спины в нее выстрелил один из колонистов, которые жили недалеко от поселений индейцев и постоянно воевали с ними. Она была убита: все всегда думали — есть ли жизнь после смерти? — и вот он ответ — сказительница летела над своим телом. Она все видела и слышала, но ничего не чувствовала: ни боли, ни страха, ни ненависти к колонистам, она находилась в приятной нирване. Она поднималась все выше и выше и вот оказалась около кроваво красной полосы на небе, которая прорезала все небо насквозь. Все давно гадали — что это за полоса и что за ней скрывается. Это была загадка многих поколений жителей Антиры — планеты, очень похожей на землю, но в то же время совсем другой. Сказительница провела еще несколько минут в состоянии эйфории и вдруг оказалась во власти света — белого и очень яркого. Вдруг послышался голос:

     Уже второй час ночи. Мы с подругой Катькой сидим на кухне, пьём чай и сплетничаем. О чём говорим? О мужчинах, конечно. Катька ест лимон без сахара, морщится и кривит рот.

     Рука по привычке потянулась к пумпочке будильника, но, вспомнив, что сегодня суббота, безмятежно юркнула обратно под щеку. Суббота! Не надо в полусне тащиться на кухню ставить чайник, не надо пытаться в зеркале узнать себя любимую, не надо никого будить: Ничего не надо. Не-на: Нос недоуменно уткнулся в подушку: слева, где по обыкновению располагалась подмышка Игоря, не было ни ее, ни собственно, Игоря. Блин! Я же сегодня одна!

     Просыпается мужик поутру с похмела и видит рядом тетку с которой прошлым вечером познакомился.

     ... Жили мы в небольшом поселке городского типа в Тульской области, в многоквартирном 3-х этажном доме. Было мне 12 лет. Начались летние каникулы и было довольно жарко.