Писать на ночь занятие гнилое. В голове прожитый день и сладкая усталость. И еще тоска. Приторная и вкусная тоска. Она бывает только тогда, когда сам себе нравишься и очень доволен собой. Легкое раздражение. Жесткая критика по отношению к самому себе и лень. Спать. Спать. Спать.

     Я не маньяк. К тому же сексуальности во мне мало, хотя она и говорит, что мои пальцы ее сводят с ума.

     Я притрагиваюсь к ней каждый вечер, ощущая мельчайшие неровности ее обнаженного тела. Поцелуй. Ниже. К соскам. Она умаляет не спускаться дальше и повторяет: «Давай в следующий раз?» Нет. Я хочу целовать ее там сегодня. Я хочу целовать ее там всегда.

     Солоноватый вкус ее влагалища меня сводит с ума. Пытаясь отыскать клитор, я вожу горячим языком по ее вздрагивающей пипке. Нашел. «Не вертись. Успокойся!» Дай мне насладиться тобой.

     Еще рано входить. Впрочем, она уже готова. Она ждет меня. Пытается поцеловать мой член. Я уступаю. «Давай играть дальше, малыш!»

     Она не дает целовать мне свою попку, впрочем, как и входить в нее. «Я не люблю», — говорит она. Я не настаиваю.

     Мы целуем друг друга везде, где нам нравиться. Мы наслаждаемся друг другом. Ей нравиться слизывать теплую сперму с моего члена, я же обожаю наслаждаться ее теплым и влажным влагалищем.

     Все. Обессиленный я падаю на нее. Она стонет, она хочет продолжения?

     Писать на ночь занятие гнилое. В голове прожитый день и сладкая усталость. И еще тоска. Приторная и вкусная тоска. Она бывает только тогда, когда сам себе нравишься и очень доволен собой. Легкое раздражение. Жесткая критика по отношению к самому себе и лень. Спать. Спать. Спать.