Моя работа связана с длительными командировками. Однажды пришлось мне пожить в глухой деревне, рядом с большой стройкой. Чтобы сэкономить на гостинице, поселился у частника в деревянном доме. На первом этаже жили хозяева, на втором — я.

     На выходные хозяева зачастую уезжали в ближайший город, к родне, потому как в деревне делать по выходным совершенно нечего. Меня же просили кормить их пса — здоровенного лопоухого немецкого овчара Ганса. Пёс обитал в будке у дома и был воплощением добродушия. Он не лаял на прохожих, а всех входящих во двор приветствовал виляя хвостом и пытаясь лизнуть руки. Все животные любят тех, кто их кормит, и Ганс не стал исключением. При моём появлении он начинал махать хвостом так, что казалось вот-вот взлетит, и стонал будто его режут. Немецкие овчарки вообще очень «разговорчивы».
Однажды, когда хозяева в очередной раз уехали, я вышел кормить пса. Тот подскочил ко мне, пытаясь лизнуть руки. Я стал отмахиваться, чтобы не уронить миску с кормом, и в результате Ганс уткнулся носом мне между ног.

     — Ох, — сказал я, и в голове вдруг молнией сверкнула очень интересная мысль.
Отцепив пса, я позвал его в дом. Он радостно ломанулся внутрь, безошибочно найдя кухню и холодильник.

     — Что, жрать хочешь? — спросил я его, в ответ получив взгляд, преисполненный такой печали, что хватит на тысячу голодающих. При этом пёс подвывал, как умеют только овчарки. Я открыл холодильник, достал остатки курицы и купленную на той неделе грудинку. Через мгновенье еда была уничтожена. Сытый и довольный пёс, помахивая хвостом, обошёл все комнаты и улёгся в гостиной на ковре. Прихватив кое-что из шкафчика, я пошёл за ним.

     — Вот хороший наглец, — я сел рядом и положил руку Гансу на голову.
Наглаживая собаку одной рукой, другой я сначала почесал за ушами, отчего он запыхтел как паровоз, затем спустился ниже и стал чесать спину у основания хвоста. Пёс выгнулся, издавая звуки, похожие на детский плач.

     — Падай, тело! — сказал я, пытаясь опрокинуть тушу этого телёнка на бок. Пёс посмотрел на меня сытыми глазами и нехотя растянулся на боку, медленно хлопая хвостом по ковру.
Мои руки неторопливо поглаживали грудь и живот Ганса. Тот не возражал, прикрыв глаза и вздыхая совсем как человек. Аккуратно я переместил поглаживания ниже. Пёс поднял голову и удивлённо посмотрел на меня.

     — Тихо, тихо, — успокаивая пса, я никуда не торопился. Погладив его по груди в очередной раз, я не убрал руку, а провёл её ниже, по животу, зацепив его спрятанный в чехол член. И ещё раз, оставив руку лежать на собачьей промежности, основанием ладони касаясь пушистых яиц, а кончиками пальцев — чехла. Ганс издал звук, похожий на зевок и повернулся на спину, поджав передние лапы и раскинув в стороны задние. Похоже, ему нравились мои действия. Я убедился в этом, увидев, что из чехла появляется красная кожистая головка собачьего члена.

     Аккуратно, боясь спугнуть, я дотронулся до головки. Ганс вздрогнул, но с места не сдвинулся.
Откупорив захваченный с кухни пузырёк увлажняющего крема без запаха, я смазал руку. Новое прикосновение, новый стон овчарки и вот я уже ласкаю Гансу член кончиками пальцев, Пёс почти мгновенно возбудился, член его вышел полностью, поднялся, узел набух. Ганс тяжело задышал, вывалив розовый язык. Сжав второй рукой под узлом, смазанной ладонью, я надрачивал собачий хер. Подвывая, пёс принялся дёргать тазом, пытаясь мне подмахивать. Я ускорял движения руки, Ганс, вытянув задние лапы, пыхтел и вилял задом. Наконец, содрогнувшись, пёс кончил. Я постарался собрать сперму в кулаке, но часть всё равно попала на ковёр и живот пса. «А, ничего, потом замою» — подумал я, не отпуская узел второй рукой. Только когда член стал опадать, я отпустил пса, и тот принялся вылизывать себя.
Наведя чистоту, Ганс вскочил и принялся лизать мои руки. Прикосновения его языка добавили возбуждения, так что мой собственный член готов был к этому моменту прорвать одежду. Я поспешно скинул футболку и шорты. То, что я совершенно голым сижу на ковре рядом с псом, возбуждало ещё больше.

     Пока я раздевался, Ганс умиротворённо лёг. Я подвинулся поближе и приобнял его левой рукой за мощную мохнатую шею. Теперь пришло время проверить самое главное. Правая рука, начала своё путешествие по спине пса, нежно поглаживая жёсткую шерсть. Аккуратно я завёл руку под хвост и дотронулся до ануса. Ганс даже не дёрнулся, продолжая глубоко дышать. Похоже, он совсем расслабился. Подтянув к себе пузырёк с кремом, я добавил смазки на руку. Осторожно, постоянно глядя на реакцию пса, я снова дотронулся до его заднего прохода. погладив пальцем колечко ануса, я слегка надавил. Ганс дрогнул и повернул ко мне морду. Тихим голосом успокаивая собаку, я удержал его за шею, потихоньку двигая пальцем. Ганс поскрипывал как несмазанная дверь, но не рычал. Понемногу, преодолев сопротивление, я ввел палец в зад пса и начал тихонько двигать им взад-вперёд. Ганс тяжело дышал, но никак больше не реагировал. Похоже, ему уже всё было пофиг. Сытый, кончивший, он совершенно расслабился. Я знал, что кобели могут трахать друг друга, и при этом трахаемый остаётся спокоен, но теперь убедился в этом.

     Улыбнувшись тому, что всё идёт как я надеялся, я отпустил шею пса и сдвинулся ниже, прижавшись к нему. Мой напряжённый член оказался прижат к шерсти. Ощущения от этого были непередаваемы. В заднице пса находились уже два пальца. Подумав, я аккуратно добавил к ним третий. Ганс лежал на животе, оттопырив зад и задрав морду вверх. Кажется, ему это нравилось. Когда три пальца проникли в его анус, пес мелко задрожал. Его задние лапы напряглись.
Я готов бвл взорваться как килограмм тротила. Поняв, что не могу больше ждать, я встал на колени позади Ганса и, подхватив руками его за ляжки, потянул ввеерх. Кобель с готовностью встал, оттопырив мохнатый зад и отодвинув хвост вбок. Я и не знал, что он так умеет.
Медленно, смакуя каждый момент, я приблизил свой член к заднице пса. Прикосновение меха к головке чуть не вызвало оргазм.

     Отстранившись и постаравшись успокоиться, я снова притянул к себе Ганса. Приставив твердокаменный член к колечку сфинктера, я мягко надавил. Смазанная и разаработанная дырочка сопротивлялась недолго. Мой член медленно растянул мышечное кольцо и вошел в мягкое тепло собачьего зада. Ганс заскулил, дёргаясь. Но я крепко держал его за шерстяные ляжки, продавливая свой член внутрь. Температура тела у собак выше, чем у человека, и это невероятно приятно. Наконец член вошёл полностью и мой лобок оказался прижат к меху. Постояв несколько секунд с членом, погружённым в собачью плоть до упора, я начал осторожно двигаться. Я понимал, что от сильнейшего
возбуждения меня на многое не хватит и старался не спешить. Потихоньку амплитуда моя увеличивалась, я не столько двигался сам, сколько насаживал пса на свой член. Хлюпающие звуки смешивались с громким дыханием овчарки и моими вздохами. Начав с медленных движений, я постепенно разошёлся, глубоко вгоняя свой перевозбуждённый член в горячую податливую задницу кобеля. Ганс начал поскуливать в ритм с моими движениями. Отпустив правую ляжку пса, я завёл руку ему под живот и нежно обхватил пушистые собачьи яйца. Ганс снова возбудился, его вставший член качался вверх-вниз вместе с моими движениями. Я трахал его всё быстрее и быстрее, весь мир сжался до восхитительного ощущения тёплой плоти, обхватывающей мой член. Почувствовав приближение финала, я наклонился и обнял пса под грудь, вгоняя член на всю глубину. Вселенная взорвалась невероятной силы оргазмом. Сжав в кулаке яйца пса, я кончал ему в зад, выплёскивая, как мне показалось, целое море спермы. Теплое меховое тело подо мной содрогалось. Просмаковав ощущения, я медленно вытащил опадающий член из собачьего ануса и упал на ковёр совершенно без сил, глупо улыбаясь. Пёс повернулся, и я увидел подрагивающее, разработанное отверстие под хвостом. Оттуда вытекали капли моей спермы. Крутнувшись вокруг себя, Ганс упал на бок и принялся вылизывать себя между лап.

     — Ого, дружище, да ты тоже кончил! — воскликнул я, заметив новое пятно на ковре.
Услышав мой голос, пёс нехотя встал, подошёл ко мне и ткнулся языком мне в промежность. С хлюпаньем он вылизывал мой опавший член.

     — О, зверь. Ты великолепен. — сказал я и потрепал его по холке. Закончив наведение порядка, Ганс с довольным видом лёг на лапы и закрыл глаза. Подвинувшись, я приобнял его, и мы умиротворённо заснули.

     А вечером я пошёл в магазин за вырезкой. Пса нужно было наградить, к тому же завтра нас ждало насыщенное воскресенье.