Делать уроки весной — сущее мучение. На дворе май, ты старшеклассник — хочется не дома сидеть, а побыть наедине с собой. Но, дома в покое не оставят, поэтому ты ищешь лазейку куда бы ускользнуть. Для меня такой лазейкой были чердаки и подвалы — там можно было поиграть с самим собой раздевшись донага, оставив всю одежду где-нибудь в дальнем углу, что делало переживания ещё острее. В тот день я снова выскочил из дома — дом неподалёку шел под снос, по-тихоньку расселялся и подвал там, кажется, не закрывали. Следов пребывания бомжей там не было и я шел туда в сладком возбуждении от предстоящей игры. Ну, вот — я на месте: надо лишь оглянуться и осторожно проскользнуть за старую толстую дверь. Шаг — и я в полумраке, меня обнимает особый аромат старого подвала. За стенами, на улице гремит отбойник, ходят люди, а в подвале тишина. Спускаюсь на по лестнице и тихо иду вперёд. Что ж, пора...

     Торопливо снимаю кроссовки, носки, брюки — трусов на мне нет, ведь так быстрее. Затем аккуратно снята футболка. В какой-то момент я перестаю слышать что-либо кроме своего дыхания — вещи сложены и спрятаны за обломки деревянного ящика, а я, аккуратно одев кроссовки, иду вперёд. Как далеко я сегодня зайду? Не знаю. Один поворот, другой, дверь, снова коридор и вот я достаточно далеко — передо мной лишь грубо сколоченная дверка подвальной клети. (Специально для — ) Рука сама находит член — оу, он уже плотный и влажный! Тело изгибается, я присаживаюсь и раздвигаю колени так широко, как только могу — ещё немного и я кончу даже не дроча... Да, прикосновение и моя сперма летит на пол, мне на бедро — глубоко выдохнув, я чувствую сладкую истому во всем теле. Дрожат руки и ноги, я с трудом поднимаюсь и... слышу голоса. Они приближаются. Бежать? Некуда — это тупик. Я прячусь в клети и закрываю за собой дверь. Страшно — я не дышу. Голоса всё ближе — я уже вижу двоих коренастых мужчин, говорящих на незнакомом языке. Они не видят меня, не знают, что я здесь, но... — рывок! — дверь открыта и перед ними светловолосый худощавый юноша в одних кроссовках.

     — Что это такое? — спрашивает тот, кто старше — Ты здесь что делаешь? Воровать пришел?

     Я молчу — не могу сказать ни слова от страха и стыда.

     — У нас тут товар, а ты здесь шаришь. Ты воровать пришел.

     Его спутник пялится на меня, смотрит на мои ноги и капля спермы выдает правду — он что-то говорит первому, но тот продолжает наседать:

     — Ты — вор. Мы сейчас милицию позовем. Мать узнает, отец узнает...

     От страха и возбуждения я не могу думать ни о чём:

     — Не надо, пожалйста... Не надо...

     Они о чём-то переговариваются. Старший снова обращается ко мне:

     — Что значит «Не надо»? Ты в нашем подвале плохое что-то делаешь, да?

     Шаг ко мне.

     — Ты здесь дрочишь?

     Ещё шаг и он стоит рядом со мной.

     — Ты себя ласкать любишь, мы видим, а мы любим, когда нас ласкают — зачем папу-маму тревожить? Дедушка-бабушка воевал? Ветеран? А внук такой... Не хорошо. Без одежды выгоним отсюда. А если договоримся, то хорошо домой пойдёшь...
Он не спрашивает, не ждёт ответа — он расстёгивает ширинку, достаёт оттуда член.

     — Давай, не стесняйся — решим по-хорошему...

     Я уже не маленький и понимаю, что значит «решить по-хорошему» — более того, я уже знаю вкус члена. Я не боюсь секса — я не хочу насилия и позора,. Опускаюсь на колени и просто открываю рот.

     — Давай, отсоси мне...

     И я начинаю — пересохшим языком пытаюсь облизать головку.

     — Рубен, дай ему воды...

     Второй подходит и даёт мне бутылку — я делаю пару глотков: сухость уходит, а вместе с этим ослабевает и страх, приходит похоть. В голове пусто. Возвращаюсь к члену более уверенно и чувствую его отклик — он становится больше и твёрже.

     — Больше бери!

     И я беру его больше. Через некоторое время слюна начинает течь по лицу, я чувствую, как выделяется его смазка.

     — Давай... Давай вот так...

     Всей своей массой он вдруг наваливается на меня — член входит неглубоко, мешает большой волосатый живот, но этого ему достаточно: он кончает, вжимая мою голову себе в пах. Первая порция оказывается моей и я невольно глотаю, отталкиваюсь и вторая летит на губы, третья на грудь.

     — Вот, ты молодец... Хороший... ты хороший — классно сосёшь, красивый...

     Он стоит передо мной и тяжело дышит, я перед ним на корточках — голый и перемазанный его спермой. Пауза. Затем он отворачивается и что-то говорит второму — я не понимаю. Тот мотает головой и улыбаясь отвечает. Первый, застёгивая ширинку, снова обращается ко мне:

     — Скажи, ты ведь раньше сосал уже?

     Я просто киваю в ответ.

     — Много раз?

     — Нет.

     — А ты мне понравился — давай дружить...

     Молчу — сейчас похоть уступает место стыду и я молчу.

     — Ничего не говори. У меня ларек на рынке — если надумаешь, приходи: или я там, или Рубен — он тебя узнает, позовет меня. Я благодарный...

     Он полез в карман и достал оттуда пятисотку.

     — На, возьми... Бери, ты мне хорошо сделал...

     Я протягиваю руку и беру деньги. Второй что-то говорит и они уходят. Когда их шаги теряются, я вылезаю из клети и, шатаясь, иду за одеждой. Надо обтереться — воды нигде нет и я жалею, что не одел трусы: приходится использовать край футболки. Теперь бегом домой и не дай бог кого-нибудь встретить! На моё счастье никого нет дома — я лечу в ванную, а потом зарекаюсь дрочить в подвалах. Но, через неделю я иду на рынок — не за покупками...