Лета в этой местности были жарки, но, когда начинали идти дожди, казалось, будто живешь где-то в Южной Америке. Местный «Сезон дождей» длился порой неделями, заливая небесной водой улицы, затапливая канавы, наполняя озера и реки, выгоняя их из берегов.

     Я стояла в подьезде и смотрела на льющуюся с неба воду.

     — Теперь будет лить целую неделю — сказал мой дружок Ромка. — Тебе удобно стоять?

     — Не очень.

     — Маша! — донеслось с балкона.

     — Я тут, ба! — я выглянула из подьезда.

     — Марш домой!

     — Возможно я вернусь — сказала я Роме.

     — Я подожду — ответил он.

     Я пришла домой.

     — Зачем сидеть там в подьезде? Опять платье засрешь.

     — Там Рома. Мы разговариваем.

     — А, Рома. Ну ладно.

     — Можно я пойду к нему?

     — Иди, если хочешь, только куртку возьми и не шастайте под дождем.

     — Пасиб — я схватила куртку и вприпрыжку понеслась вниз.

     Рома стоял и смотрел на дождь. Он повернулся на мои скакания по лестнице.

     — Отпустили, да?

     — Да.

     — Сядешь ко мне на колени?

     — Сяду — я натягивала куртку.

     Он присел у стены, и я села ему на колени. Он тут же обнял меня, потом подтянул язычок молнии, застегивая мою куртку до конца.

     — Чтобы не заболела — пояснил он.

     Мы сидели и смотрели на дождь.

     — Тебе не тяжело? — спросила я, ощутив, как Рома немного проседает подо мной.

     — Нет.

     — Не ври. Я ведь чувствую, как ты сползаешь по стене.

     — Ну да, ладно, немного неудобно. Ноги затекли.

     — Давай я встану.

     Я встала прежде, чем он успел ответить и среагировать.

     — Вставай — я протянула ему руку.

     Он встал и начал дергать ногами.

     — Будто маленькие иголочки покалывают. Можем сесть в сушилке на первом этаже, если хочешь. Там есть старое кресло.

     Только там я видела такие дома, с большими пролетами между этажами и наружными сушилками с квадратными отверстиями, продуваемыми ветром. Сушилка была рассчитана на две квартиры с одной площадки. Учитывая, что квартир на каждой площадке было всего по две, места в сушилке было просто до чертиков. По прямому назначению ею правда не пользовались, зато хранили там кучи разного «скарба» и хлама.

     Еще в сушилках, часто селились голуби и парни развлекались ловлей пернатых.

     Наша сушилка была ухоженная — бабушка следила за чистотой, регулярно запрягая соседей почти вылизывать там все «до блеска». Сушилка первого же этажа, обладала почему-то закрашенными окнами. Возможно из-за того, что здесь хранили много вещей, меблировку и тому подобное. Здесь действительно было большое, старое, удобное кресло.

     Открыв толстые, двустворчатые двери, мы забралиcm внутрь и притворили их за собой. Рома сел в кресло и подставил руки, приглашая меня сесть к нему на коленки. Я села, и он обнял меня. Обилие хранившихся вещей, защищало от сильного задувающего ветра и летящих дождевых брызг.

     — Отец хранит тут кучу всякого барахла — сказал Рома, показывая на кучи.

     — Понятно.

     Мы снова сидели молча, слушали шум дождя и завывание ветра. Рома осторожно блуждал руками по моим ногам, постепенно подбираясь к сокровенным местам.

     — Ты хочешь меня там потрогать, да?

     — Что? Нет! — он тут же убрал руки, просто обняв меня за талию.

     — Ром, ну не ври. Я ведь чувствую.

     — Ну, да, но...

     — Трогай. Я разрешаю. Только не ври мне. Говори, что ты хочешь сделать.

     Его руки вернулись ко мне под платье. Теперь они двигались более уверенно. Прошлись по моим бокам и животу.

     — Ай, щекотно! — засмеялась я.

     — Извини — он снова прижал меня, и мы замерли.

     Через какое-то время блуждание рук возобновилось. Вот он добрался до моих трусиков и осторожно, ногтем большого пальца, стал водить, трогая через ткань сокровенное место.

     — Хочешь, я их сниму для тебя?

     — Что? — не понял Рома.

     — Мои трусики. Они ведь мешают тебе.

     — Д-да! Нет!

     — Так да, или нет?

     — Да. Нет. Стой! Я сам их сниму.

     Я встала. Взяла его руку, сунула себе под платье и зацепила его пальцы за резинку моих трусиков.

     — Тяни вниз — тихонько сказала я.

     Он потянул, и они сползли вниз.

     — Как мне теперь сесть?

     — Как всегда.

     Я села снова к нему на коленки, спиной к нему. Его руки тут же проникли под мое платье и начали трогать меня там.

     Какое-то время я принимала его ласки, а он наслаждался широтой моей души.

     — Может займемся сексом? — спросила наконец я. — Ты ведь уже готов.

     Я завела руку под себя и уперлась ладошкой в его твердый член.

     — Здесь? — он тепло задышал мне в шею.

     — Да.

     — У меня нет с собой презервативjd.

     — Без резинок я не стану.

     Мы снова замолчали.

     — Может как-нибудь по-другому? — нарушил молчание он.

     — Как?

     — Погоди. Встань на минутку.

     Я встала. Он расстегнул штаны, спустил их немного и выставил вверх свой член.

     — Садись. Не бойся, садись.

     Я осторожно присела немного выше. Рома чуть сполз ниже и его член оказался у меня между ног. Он потянул меня на себя, и я легла спиной на него.

     — Сможешь что-нибудь сделать с ним? — спросил он.

     — Конечно — кончиками пальцев я взяла его член за головку.

     Он тяжело выдохнул.

     Мы лежали тихонько. Он трогал меня, где доставал. Я легонько дрочила ему. Вот он выдохнул несколько раз и обмяк, а на моем животе, лобке и письке появились свежие капли спермы.

     — Рома! Домой! — донесся голос на площадке.

     — Извини, мне надо идти — Рома вылез из-под меня, а меня бережно уложил обратно в кресло. — Вот твои трусики.

     Он ушел, а я лежала, водя подушечками пальцев по низу живота и размазывая по себе его сперму.

     — Какая занятная картина — донесся голос от дверей.

     Я села. Там стоял незнакомый мужчина и мусолил свой член. Его брюки были заляпаны, а с кончика свисала тягучая капля.

     — Очень, знаешь, приятно было наблюдать за вами — он продолжал мусолить член.

     — Кто вы? Я вас не знаю.

     — Я друг Гриши, с третьего этажа.

     — Я вас не знаю — повторила я.

     — Тебе он нравится? — он встал немного боком и продолжил теребить член.

     — Не знаю.

     — Не хочешь помочь мне, как помогла своему другу?

     — Это не лучшая идея.

     — А если я тебя заставлю?

     — Это тоже плохая идея.

     — Почему?

     — У меня много друзей.

     — Много друзей, таких вот мелких писюнов, да? — он приблизился.

     От него пахнуло давней немытостью и тухлой рыбой. Тухлятиной несло от его члена. Мне стало дурно от этого запаха.

     — Что носик морщишь? Не нравится запах взрослого мужика?!

     — Вы пахнете скверно, вам нужно помыться.

     — А может ты взяла бы в ротик, заодно и помыла бы?

     — Я не стану брать такое в рот.

     — А я не стану спрашивать — он резко схватил меня за голову.

     Одной рукой удерживая меня за волосы, пальцами другой, он пытался проникнуть в мой рот. Попытки были неудачными, потому он просто взял член и сунул мне под нос. От дикого смрада я вдохнула и это стало ошибкой. Вонючая плоть тут же заполнила рот. Меня чуть не вывернуло наизнанку от смрада и вкуса тухлятины. Я закашлялась, и он вышел на мгновение, давая мне прокашляться, а затем вернулся обратно.

     — Соси! Соси, сука, а то хуже будет!

     Он насиловал мой рот. Оставалось лишь одно средство. Я немного обмякла и расслабила губы. Он воспринял это как мою сдачу и немного отпустил меня. Я тут же сжала зубами его член, давя что есть сил.

     — Ах ты сука! — он наотмашь влепил мне пощечину, вырывая свой член из моего рта. — Укусила меня?! Сучка мелкая!

     Я получила еще одну пощечину.

     — Соси, тварь мелкая! — член со следами моих зубов, снова уперся мне в губы.

     Я протестующе и возмутительно замычала, не желая открывать рот. Он схватил грязным пальцем меня за уголок рта и потянул. Я открыла рот от внезапной боли, а он снова вошел.

     — Не хочешь сама ...

 

     сосать, значит буду трахать!

     Он держал мою голову руками и с силой вгонял член мне в рот. Моих сил не хватало, чтобы противостоять ему. Получались лишь вялые отпирания.

     — Да, вот так! Соси! Соси! Не все так плохо! Сейчас почистишь его и войдешь во вкус! Да! Соси!

     Блевотный кусок мяса двигался у меня во рту.

     — Да, маленькая блядь! Соси его! Делай свой грязное, шлюшное дело.

     Он вбил член еще несколько раз.

     — «Он сейчас сломает мои зубы»

     Едкая, кислая, блевотная сперма заполнила рот.

     — Глотай, глотай, сука мелкая!

     Тухлятина наконец покинула мой рот. Я закашлялась и стошнила на пол слюной, его спермой и содержимым желудка.

     — До встречи, пизденка мелкая — он быстро спрятал член и ретировался из сушилки.

     Я сидела на полу, рядом с лужей собственной блевотины и плакала.

     — Ба! Как тесен мир! — я встретила своего насильника на площадке. — Ну, здравствуй, сучка!

     — Здрасте.

     — Соскучилась уже небось по моему члену?!

     Я промолчала.

     — Ну что молчишь? Скажи, тебе ведь понравилось тогда? Тебе нравится, когда тебя насилуют жестко, а не дрочить всяким пацанам.

     — Д-да.

     — Вот и чудненько. Я уже кстати чист. Сегодня могу отодрать тебя по полной, во все твои сладкие, блядские дырки.

     — Только не здесь — я осмотрелась. — Есть одно место. Там тихо. Никого не бывает и ничего не слышно.

     — Ты хочешь кричать, когда я буду тебя драть?

     — Не знаю.

     — Ну веди.

     — Вот здесь — мы дошли до старого сарая возле яблочного сада.

     — Хорошее место. И правда пусто, нет никого. Никто не услышит твои крики.

     — Твои тоже — резко прилетевшая в висок палка, погасила свет для насильника.

     Я сидела за спиной у своего друга. Слева и справа от него, сидели другие мои друзья, образуя круг. В кругу лежал мой насильник. Он зашевелился.

     — Вы че, шантропа, ваще оборзели?! Знаете, на кого наехали?!

     Удар шестом по спине, остановил его попытки встать.

     — Ну, сучата мелкие, дайте только встать! — он снова попытался встать и снова был остановлен ударом.

     — Да, вы, уже трупешники. Доберусь только до домой.

     — Ты рассчитываешь добраться домой — иронично улыбнулся Заводила.

     Новый удар шестом наотмашь, пришелся по голове и на лицо насильника потекла его кровь.

     — Зря ты ее тронул. У нее много друзей — еще несколько ударов палками по разным частям тела.

     — Я ведь вам говорила — у меня много друзей.

     Заводила обнял меня.

     — С-суки! — новый удар лишил его сознания.

     — Петрович!

     Мужчина с трудом поднялся со своей импровизированной лежанки под деревьями.

     — Привет, ребята! О, Машу с собой привели. Хоть какая-то радость для старых глаз.

     — Мы тут тебе гостинец принесли — Заводила передал пакет.

     Пакет был увесистый и позвякивал стеклом алкогольных напитков.

     — И твоим свинкам подкормку принесли — Заводила обернулся.

     Пара кряжистых парней тащили большой мешок. В мешке что-то вяло шевелилось.

     — Кто там у вас?

     — Плохой человек.

     — А сам кто?

     — Не знаю. Документов не было. Только вот — Заводила достал чужой кошелек и добыл из него толстую пачку денег. — Половина тебе, как обычно.

     — А учудил чего?

     — Машу обидел.

     — Машу?! — ноздри Петровича гневно раздулись.

     — Куда его?

     — В сарай волоките.

     Насильника выволокли из мешка на сухую землю сарая. У него во рту был кляп из каких-то тряпок. Руки и ноги были связаны. Голову и лицо покрывала корка запекшейся крови.

     — Плохие люди делают плохие вещи — говорил Петрович, заковывая насильника в тяжелые кандалы. — Плохие люди не ведают, что возмездие рядом.

     Он встал. Подошел к столу. Взял что-то.

     — Смотри! — он показал насильнику кусок металла. — Это нож для кастрации свиней.

     Насильник завозился, подозревая неладное. Деревянный шест и сильные руки внезапно прижали его под шею, ограничивая воздух.

     — Плохие люди долго не живут — сказал Заводила придушивая насильника.

     Отточенная сталь пропорола ткань, затем кожу. Удерживаемый человек завопил через кляп, затем перешел на писк.

     — Плохие люди умирают долгой, некрасивой смертью — старый свиновод сунул руку в пропоротую ткань и сдавил.

     Насильник забулькал. Петрович потянул руку назад. С окровавленных пальцев свисали остатки яиц.

     — Хорошая свинка, хорошая — Петрович погладил насильника по голове.

     Заводила отпустил того. Насильник лишь выл и вяло всхлипывал.

     — Свинь! Свинь! Свинь! — позвал свиновод. — Свинь! Свинь! Свинь, мои свинки!

     Послышалось хрюканье. Загон, где был прикован насильник, наполнился свиньями.

     — Зря ты ее тронул — в глазах Заводилы не было сострадания, только жесть и презрение.

     Большой хряк подошел к насильнику и обнюхал его. В глазах зверя не было ничего, кроме просто интереса. Голодного интереса. Он сунул нос в распоротые штаны, туда, где вытекала кровь.

     — Ммммм! — завопил насильник через кляп, когда свин вцепился в его член, отрывая кусок мяса.

     — Приятного отдыха! — дверь в сарай закрылась.

     Мразь осталась в сарае один на один со своими палачами.