Съемки.

     — Дядь Саня, а ты с нами там будешь? Ну, во время съемки... — вполне подходящим к его комплекции баском смущенно и растерянно поинтересовался Антон.

     — С вами, с вами, — кивнул Александр Петрович, — надо же за оператором проследить, да и весь процесс контролировать — в общем и целом. А ты, похоже, стесняешься, Тоша?

     Огромного и могучего своего друга девчонки иначе, как Тошей или Тошечкой, не называли. Вслед за ними к этому имени пристрастился и Батяня. Сначала это казалось ему очень забавным, а потом просто привык.

     — Ну, как бы, да, — промямлил Тоша и сбивчиво пояснил: — Ты нас, понятное дело, уже видел, ну, в этом самом... Да только ведь как... одно дело — случайно пару раз заглянул и вышел, а тут — с самого начала и до конца...

     Они сидели на кухне вокруг стола, на белой скатерти зеленела объемистая бутылка дорогого коньяка и посверкивали пустые пока три из четырех пузатеньких бокала. Пить молодежи до начала процесса Александр Петрович не разрешил. А вот себе налил и употребил с большим аппетитом. Он ведь волновался ничуть не меньше двух девчонок и их друга. Не каждый день приходится наблюдать за порносъемками ставшей реально родной племянницы. Впрочем, все когда-нибудь случается в этой жизни первый раз.

     — Так, мальчики и девочки! — Батяня обвел взглядом компанию. — Повторяю еще раз. Для особо одаренных. Вы не будете через полчаса трахаться между собой. Это понятно? Вы будете показывать, как трахаетесь между собой, под видеосъемку, на камеру! Разница — колоссальная. А вы будто не хотите ничего понимать...

     — Все мы поняли, мандраж просто бьет, — чуть нервно откликнулась Олеся. — Быстрей бы уж начиналось всё.

     «И заканчивалось», — услышал непроизнесенное Петрович.

     И будто отвечая на её страстное пожелание, раздался короткий пронзительный звонок в дверь. Александр Петрович вышел, чтобы через минуту провести мимо кухни в свой кабинет невысокую симпатичную женщину лет тридцати, одетую простенько и строго в классические джинсы, блузку под горлышко и новенькие стильные кроссовки. Лицо гостьи украшали очки в массивной оправе. Выглядела в них она, как строгая школьная учительница, после работы переодевшаяся попроще. Этот имидж подчеркивали схваченные резинкой в хвост длинные светло-русые волосы, тщательно собранные волосок к волоску.

     — У нас групповушка будет? — войдя в кабинет, удивилась женщина, успев заметить зашевелившуюся молодежь на кухне. — Я не готовилась...

     — Для тебя не будет, — подтолкнул её под попку к столу Петрович. — У них своя свадьба, у нас своя. Сиди спокойно, пей, вон, коньячок...

     Хозяин ловко извлек из стенного шкафа бутылку и пару бокалов, но сам ни пить, ни наливать себе не стал, только плеснул на донышко гостье, для аромата и создания атмосферы.

     — Условие одно, Мальвина, — попросил он хорошо ему знакомую профессионалку, впрочем, других бы Батяня к себе в дом не пригласил. — Не напиваться. Я в любой момент могу зайти, и тогда уже пойдет твоя работа.

     — Может, мне сразу раздеться на всякий пожарный? — деловито поинтересовалась она, приподнимаясь из кресла.

     — Не надо, — усмехнулся Александр Петрович, мысленно одобрив рабочее рвение женщины. — Твоего шикарного минета мне будет вполне достаточно.

     На выходе из кабинета его поймал телефонный звонок.

     «Уже подъезжаете? Проверил? Благодарю...»

     — Так, ребята, быстренько употребляем по пятьдесят капель микстуры для храбрости, потихоньку переходим в мою комнату и готовимся. Захватите коньяк и бокалы. И да, можете там через полчасика одеться подобающе. Как планировали, то есть.

     С момента появления в доме несколько часов назад и до сих пор вся троица ходила по квартире в халатах на голое тело. Батяня хорошо запомнил пояснение тщедушного гида из порностудии. Правда, такая форма одежды невероятно смущала воспитанного в мужской простоте Антона, но пришлось ему потерпеть моральные неудобства «ради искусства».

     — А кто это, Батяня? — шепотком поинтересовалась Олеся, отхлебнув пахучего крепкого напитка из пузатенького бокала, и едва заметно кивнула в сторону кабинета.

     — Вы там наиграетесь, а мне потом возбуждение снимать как? — подмигнул Александр Петрович.

     — Мы бы помогли... наверное... — неуверенно пискнула Татьяна.

     — Вы сами себе помогайте, — отказался категорически Батяня. — А спасение утопающих — дело рук самих утопающих. Иначе у нас буржуазный разврат получится, и какая-то шведская семья безо всякой Швеции.

     — Не похожа она на проститутку, — засомневалась, было, племянница.

     — Это только в кино шпионы похожи на шпионов, злодеи на злодеев, а проститутки на проституток, — засмеялся Петрович. — Марш в комнату!

     ... Ярко освещенная постель-ложе была в центре внимания двух видеокамер, установленных в разных углах комнаты на разных по высоте штативах. Третью оператор Василий пока таскал под мышкой, тоскливо размышляя, откуда у людей такие бешеные деньги на такую классную, а главное, новенькую, с иголочки, аппаратуру.

     Приехал он, благодаря предоставленной работодателем машине аж с персональным водителем, точно в указанное время, даже постарался выполнить условие загадочного и властного Александра, о котором никто ничего не знал ни на порностудии, ни на бывшей работе Васи в телецентре. За последние полчаса перед отъездом оператор ухитрился дважды вылить свою сперму в ротик одной из начинающих звездочек порнобизнеса, специально для этого приглашенной на дом. Впрочем, девице эта процедура была нисколько не в напряг, скорее даже в удовольствие — без яркого света, камеры, непременных зрителей и обязательного спуска на лицо.

     Сейчас, выставив нужное освещение и «прокачав» ракурсы, в просторной с высокими потолками комнате Василий никак не мог понять, почему так нервничает в ожидании обычной приватной съемки. Уж сколько таких было. Но все равно не спокойно на душе как-то.

     — Сценарий-то у вас есть? — спросил он у сидящего в углу Александра Петровича.

     — Все есть, ты не переживай. Делай свое дело, как профессионал, — ухмыльнулся Батяня, и от этой ухмылки большого и хищного зверя оператор почувствовал себя совсем неуютно. — Сейчас зайдут две девочки, полезбятся немного, потом к ним присоединится мальчик. Ты ими, конечно, руководи, если что, но негромко, побольше жестами, поменьше словами. Они понятливые, сообразят, что от них требуется.

     Дверь широко распахнулась и на пороге комнаты из полумрака коридора показались две миниатюрные фигурки... Олеся в черных плотных чулках и хорошо заметных на её бледном теле ниточках черных же стрингов оказалась смелее подруги и грудь решила не прикрывать сразу. Возбужденные в предвкушении откровенного действа соски торчали смачными вишенками на крепких небольших холмиках. Таньча для контраста облачилась в белые чулки, такие же стринги и тончайший кружевной бюстгальтер, практически не скрывающий её смуглых от природы грудей с шоколадными крупными сосками. «Девчонки, вперед!» — жестом попросил пройти их сразу к постели оператор, а сам с маленького пультика включил дальние камеры. А Батяня врубил на пристроенном возле стула ноутбуке любимые композиции подружек: сперва едва слышно, но с каждой секундой все громче и громче, правда, не до максимума, не оглушая, как на клубном танцполе, а лишь создавая ритмом нужное настроение.

     Изначально отвергая стандартные лесбийские сценарии, девчонки не стали целоваться и тискаться, а просто прошли поближе к ложу, а там Олеся присела на корточки и впилась поцелуем в помеченный татуировкой пупок подружки.

     Александр Петрович впервые, благодаря яркой подсветке, разглядел, что на плоском поджаром животике Таньчи выбита малюсенькая, едва заметная и уже изрядно посиневшая от времени пчелка.

     Продолжая поцелуи, но при этом косясь краем глаза на совершенно незнакомого молодого мужчину, который наставил на нее глазок видеокамеры, Олеся вцепилась зубками в край стрингов Таньчи и потащила их вниз... Вася успел жестом показать — ...

 

     «держи дистанцию» — и девушка чуть отодвинула голову от тела подруги. Стринги упали на пол, Таньча переступила с ноги на ногу, стараясь не запутаться в них и одновременно ставя изящную ступню на край постели.

     Ракурс оказался просто феерическим. Камера почти в упор смотрела, как шустрый язычок Олеси охаживает половые губки подруги, подымается к возбужденному клитору, спускается ниже и проникает в мокренькую дырочку. Еще минутка-другая... И Петрович даже не смог толком уловить, как девчонки переместились в «шестьдесят девять» на постель, а Вася закружился, заходя то с одной, то с другой стороны, иногда жестами подсказывая приподнять ножку или отставить руку, чтобы лучше показать себя.

     ... когда девчонки остались в одних чулочках и даже, кажется, кончили по разу не на камеру, а реально, только тихонечко, без демонстративных криков и метаний по постели, в комнату ввалился, как ожившая статуя Командора, Антон. Кажется, его появления оператор по-настоящему испугался, очень уж контрастной была разница между миниатюрными худощавыми и спортивными подружками и огромным их приятелем. Стянув с Тошки просторные светло-серые штаны вместе с трусами, Олеся и Таньча принялись смачно и активно облизывать мгновенно взметнувшийся к животу парня ствол. А Антон поглаживал светлые и смуглые плечи, прихватывал ласковые девичьи руки, легонько, как договаривались еще до съемок, касался уже изрядно взъерошенных волос.

     И тут впервые не выдержал хозяин дома. Понадеявшись на присутствие в комнате Тошечки, Александр Петрович, согнувшись в три погибели, выскользнул в коридор. Наклонялся он при выходе, не только скрываясь от работающих видеокамер — зачем портить без нужды эпизод своим в нем появлением — но и чтобы не демонстрировать молодежи сильно оттопыренную ширинку брюк. Впрочем, увлеченной половыми играми троице сейчас не было никакого дела ни до хозяина дома, ни даже до оператора, довольно быстро пришедшего в себя после появления Тошки.

     Споро добравшись до кабинета, Батяня прикрыл за собой дверь и, расстегивая на ходу брюки, почти подбежал к сидящей в кресле Мальвине. Скучающая женщина, кажется, даже успела открыть рот, чтобы о чем-то спросить хозяина, но тут на язык ей влетела разгоряченная залупа. Как надо действовать в таких случаях, Мальвина, за время работы пересосавшая не одну тысячу членов, знала великолепно. Пройдясь язычком вокруг головки, запустив залупу пару раз себе за щеку, она глотнула ствол поглубже, чуть напряглась и легко пропустила его в горло. Это была личная фирменная фишечка профессионалки — заглот.

     И без того перевозбужденный сексуальным зрелищем на съемках, Александр Петрович недолго долбил проститутку в горло, через минуту спустив накопленное в яйцах прямо в пищевод. Мальвина сглотнула слюну и деловито потянулась за стоящим на столе бокалом с коньяком. Застегнувшийся хозяин обернулся от входной двери и показал девушке большой палец. «Лучше бы доплатил за кайф и своевременность», — подумала проститутка. Впрочем, всерьез грешить на жадность Петровича она не могла.

     Вернувшись, Батяня застал ту же «шестьдесят девятую» позу в исполнении девчонок, только теперь Олеська была сверху, а к её влагалищу, кроме язычка подруги, пристроился член Тошки, который при обратном ходе ловко подлизывала Таньча. Потом, уже на глазах Петровича, парня разложили на постели навзничь и по очереди то увлеченно скакали сверху, то подставляли влажные губки под его хорошо знакомый обеим партнершам язык.

     Но чуток позже Антон отвел душу, отыгрался по полной, поставив Олесю к краю постели на четвереньки, а сверху пристроив на нее на полусогнутых подружку. И принялся натурально драть девчонок, то и дело меняя вагину одной подружки на другую. Слегка остывший после минета Александр Петрович теперь внимательно наблюдал за происходящим, временами отмечая разные забавные мелочи. К примеру, член Антона, показавшийся сначала совсем небольшим из-за габаритов самого парня, явно превосходил по длине орудие самого хозяина дома, правда, вряд ли намного. А вот у Таньчи оказались очень разными груди: левая почему-то была ощутимо меньше правой.

     А тем временем разошедшийся не на шутку Тошка поставил подруг на четвереньки рядышком, прошелся несколько раз от одной к другой «маятником» и выдал по их попкам такой залп спермы, что на секунду даже показалось, будто это фейковый йогурт или рисовый отвар, ну, чем там на порностудиях изображают заменитель мужского семени. Упав на постель рядом с продолжающими стоять попками кверху подружками, Антон немного подергался в посторгазменных судорогах и затих.

     Александр Петрович потихонечку убавил звук, а следом и вовсе выключил компьютерную музыку, и в комнате наступила полная тишина, нарушаемая только тяжелым дыханием утомленного парня. И легким шарканьем ног, продолжающего двигаться вокруг любовного трио оператора. Будто только ожидавшие тишины девушки, вытянувшись, прилегли на животики, продолжая демонстрировать залитые белесыми струями ягодички. Потом повернулись друг к другу лицами и смачно, взасос поцеловались.

     — Перерыв, Батяня! — задорно выкрикнула довольная, но подуставшая Олеся.

     — На сегодня достаточно, — сказал Петрович, обратив внимание, что прошло без малого три часа. «Молодежь — молодцы, и откуда столько сил взялось! — подумал хозяин дома. — Хотя, по другому было бы странно, в двадцать-то лет...»

     Он поднялся из кресла и резко, почти грубо отобрал у Васи камеру и пульт управления. Угловые отключать не стал, из отобранной тут же деловито вытащил и сунул в карман брюк флешку. А оператора вытолкал за дверь, не дав тому даже спросить, когда же вновь потребуются его услуги. Жадный Вася очень хотел получить с заказчика тысячу зеленых американских рублей. Но Александр Петрович, изобразив на лице высшую степень брезгливости, сунул ему в руки даже без пресловутого конвертика пять бумажек с изображением давно почившего президента и аккуратно, но настойчиво и твердо вытолкал за дверь квартиры, где оператора поджидал все тот же узкоглазый водитель, что привез его сюда.

     Заканчивая с финансовыми расчетами, Петрович уже спокойно вернулся в кабинет и еще разок дал за щеку Мальвине. Все-таки сегодняшнее возбуждение было не снять единственным оргазмом, да и должна проститутка полноценно отработать оговоренную сотню баксов и бесплатный дорогой коньяк.

     Наконец, выпроводив всех «званых, но не избранных» гостей из дома, Александр Петрович вернулся в комнату Олеси. Лежащий на спине Антон уже продышался и теперь нехотя хлопал пушистыми ресницами, медленно и демонстративно то закрывая, то открывая глаза. Приподняв руку он ухитрился незаметно показать хозяину большой палец. Получается, несмотря на предварительное волнение и искреннее смущение, парню всё понравилось.

     А подружки расположились на спинках валетом: попками почти вплотную друг к другу, головами в противоположные стороны. Широко раздвинутые ножки Олеси в черных чулочках, местами заляпанных спермой, лежали поверх ног Таньчи. Влагалища подружек соединял длинный двусторонний фаллоимитатор причудливого грязно-розового цвета. Девчонки лениво, будто изнемогая от удовольствия, пошевеливали попками, легонько насаживаясь на игрушку, а потом чуточку отпуская её наружу.

     Александр Петрович, старательно не обращая внимания на постель, деловито прошелся по комнате, отключая подсветку и задвигая подальше в углы треноги отражателей, собрал из видеокамер флешки с записью и только после этого присел в изголовье племянницы.

     — Батяня, — почти пропела нежненьким голоском подлизы Олеся, — ты — лучший. Как бы я хотела, чтобы ты был моим настоящим отцом... Я бы тебе тогда отдалась только ради инцеста...

     — Дурочка, — возразила ей Татьяна. — С дядь Саней хорошо и без секса. Мне ни с кем и никогда не было так уютно и спокойно... Я теперь понимаю, что значит «как за каменной стеной». Честно-честно.

     — Спите уж, болтушки, — отозвался Петрович и, не удержавшись легонько потрепал Олесю по лобку, задев пальцами продолжающий торчать из влагалища фаллоимитатор. — Завтра у нас всех дел по горло, надо все отснятое смонтировать грамотно...

     Он вытащил из стенного шкафа легкое одеяло и бросил его на постель рядом с подружками. А потом вышел из комнаты и тихонечко прикрыл за собой дверь. Иногда и в самом деле не обязательно заниматься с близкими людьми сексом, чтобы испытать настоящее удовольствие.

     Эпилог. Не обязательный, но необходимый.

     Под утро на пустынной Дербеневской набережной полицейский патруль обнаружил сидящего на лавочке расхристанного, но при этом неплохо одетого молодого человека, пускающего слюни и плохо соображающего, где он и кто он. Неизвестного, понятное дело, забрали в участок, тем более, что ни документов, ни денег при нем не нашлось. По прошествии некоторого времени медицинский осмотр, а позже и анализ показал не только небольшую шишку на темечке задержанного, но и наличие в крови жутковатого коктейля из кокаина, экстази, марихуаны и каких-то странных нейролептиков.

     Александр Петрович всегда был основательным и предусмотрительным человеком и не хотел давать возможным недоброжелателям даже малейшего шанса на шантаж. Вот так легкий и безопасный удар по голове и один маленький укольчик, сделанный узкоглазым водителем задремавшему в машине оператору Васе, обезопасил навсегда и самого Батяню, и Олесю, и её подружку Татьяну, не говоря уж об Антоне. Кто же из серьезных людей будет прислушиваться к россказням наркомана, даже если он по прошествии времени и вспомнит что-то конкретное?