— Хорошая история, она порадовала и возбудила меня.

     В роскошно обставленной комнате перед огромным зеркалом сидела стройная и очень красивая женщина, лет тридцати пяти. Впрочем о ее возрасте говорили лишь гораздо более пышные и женственные формы огромной груди и ягодиц. Никаких признаков старения, вроде морщин и прочего, у нее даже близко не было в наличии. А фигура, несмотря на «превосходство» в формах над большинством других амазонок, все равно оставалась тренированным и упругим телом настоящей воительницы, прошедшей через немало битв. На светловолосой голове у женщины красовалась высокая корона, тонкой великолепной работы, говорящая, что перед нами находится сама королева Темискиры.

     Я вошла в синем платье, вы помните это платье, мой господин: глубочайшее декольте, из которого прут наружу мои белые, нежные груди, и юбка с разрезом спереди — там прилагался кружевной подъюбник, но я его не надеваю, мой господин, чтоб лобочек сверкал, как вы любите.

     Проснулась Мила много часов спустя. Нервное напряжение в купе с лекарством сделали свое дело, организму требовался отдых. Сонно обвела глазами комнату, выстраивая мысли в привычном порядке. Она помнила все произошедшее, но мало переживала из-за этого — то ли слишком устала бояться, то ли ее еще чем-то накачали, что было вероятнее. Помещение, где она находилась было маленькой комнаткой типа монашеской кельи, всего лишь с узкой кроватью, прикроватной тумбочкой и небольшим теликом на шарнире в углу. На тюремную камеру тоже было похоже — на узком оконце под потолком были решетки, но вот дверь, хоть и была массивной, была обычной, без смотровых окошек. Неужели пленницам наконец разрешили хоть каплю приватности? Удивленная мысль быстро улетучилась, натолкнувшись на глазок камеры под потолком.

     Отворились стеклянные двери, и в трепещущий свет множества свечей вошла моя женщина. На несколько долгих секунд замерла в глубоком, обнажающем её реверансе. Выпрямилась. Волосы её тёмного золота стекали на спину, чёлка тяжёлой волной скрывала левый глаз, обтекала очаровательное сердечко лица. Беззастенчивый вечерний макияж подчёркивал прозрачно-серый взгляд — взволнованный, трепетный, чуток испуганный, потому что она мгновенно поняла, что пылающий воск всех этих свечей сегодня зальёт её соски. Пухлые, жирно напомаженные багровым губки её крохотного ротика дрогнули — женщина увидела набор стеков и плетей. А я смотрел на её длинную, изящную шею, с которой в манящую, длинную ложбинку меж пышных грудей, приподнятых расписным бардовым лифчиком, стекало алмазное колье. Пальцы мои подрагивали в предвкушении, как стану душить её, как сорву это колье и засуну ей в рот — острое, сверкающее, в плачущие лоснящиеся от помады губы. Заставлю жевать, а сам буду лупить ей пощёчины и ебать, ебать, ебать! Пусть только даст повод.

     Лето. Жара. Был очень знойный день. Я лежала на своей кровати голая, укрытая лишь для приличий простынкой, и чтобы от кондиционера не протянуло. Я была в легком шоке. Пол часа назад, курьер привез посылку от Лины. В посылке был ноутбук, гарнитура, беспроводная мышка, планшет и новенький смартфон. Еще там было несколько папок с разными подписями, блокнот, несколько буклетов, разные аксессуары к технике и два странных мешочка, зеленого и розового цветов.

     Дикая боль в сосках прорвала ее сознание. Запах паленой кожи врезался в нос. Тот что звался Анатолием, сидел возле нее на корточках и смачно тушил об ее розовые соски сигареты. Прикуривал и тушил, снова прикуривал и снова тушил, стараясь попасть в то же самое место.

     Дамир несся по коридору как угорелый, глядя на мелькающие таблички дверей номеров, пока его глаза не увидели нужный номер. Он остановился как вкопанный и быстро постучал. Никакой реакции. Он постучал еще громче. Через минуту дверь раскрылась и показался заспанный бородатый южанин. Жуткий перегар дунул в лицо молодого парня и он невольно сделал шаг назад.

     Хозяин любит свою Женщину и не желает причинять ей боль. Женщина сама поведением своим вынуждает наказывать себя. Чтобы избежать боли ей следует помнить нижеследующее.

     Моя мама делает так, что каждый день я получаю великое удовольствие от жизни. Это удовольствие заставляет меня радоваться, что живу в этом мире. Это позволяет мне жить сегодняшнем и не грустить по хорошему прошлому, потому что хорошо именно сейчас и также будет и завтра, и в будущем.