Помимо нецензурных слов текст насыщен сексизмом, шовинизмом и прочими _измами, но вообще он о любви и красоте.

     Эля... О, Эля была прекрасна. До нее я думал, что проститутки — ленивые шлюхи, берущие деньги по сути ни за что. Баб, готовых сделать то же самое бесплатно, только старательнее и еще ужином покормить в качестве бонуса, табуны на просторах наших российских клубов, выбирай да трахай. Лично я услугами ночных бабочек пользовался только за компанию: ведешь клиента отдохнуть, никуда не денешься — сауна и проститутки официально через бухгалтерию проходят, «представительские расходы». Ну а раз уж оказался в сауне с проститутками, приходится их, растянутых и совершенно безрадостных, натягивать на свой хер, иначе клиенты не оценят. Иногда складывается впечатление, что они не недвижимость покупать собираются, а жеребца-производителя выбирают. Было даже, что сам от сделки отказался после того, как шестидесятичетырехлетний мудлон с дурацкой привычкой прицокивать в конце каждой своей фразы, внимательно наблюдая за моими манипуляциями с жопой им же выбранной разукрашенной шалавы изрек вдруг:

Я люблю шпионскую тематику, ниндзя и прочую веселую дребедень, основанную на умении делать все незаметно. Ну и развлечения ради присматривался ко всему, что меня окружает. Никогда не думал, что мне это пригодится... Я не знаю, что на меня нашло, и как мне в голову вообще взбрела эта идея. Но рассуждать об этом уже поздно... Я просто не раз уже провожал тебя домой. Живешь ты с родителями на первом этаже пятиэтажки. Решетки на окнах — старые, частично проржавевшие, и на петлях крепятся к раме, запираются на замок. Замок вяленький и не представляет серьезной проблемы. Время — поздняя весна, так что форточка у тебя открыта, а, просунув руку, открыть окно не является невыполнимой задачей. И все это под покровом ночи... Это были всего лишь примерки, которые я тогда и не думал осуществлять. Но сейчас я уже сижу на подоконнике твоей спальни, покачивая обутыми в сандалии ногами. Я наблюдаю за тобой, мило посапывающей в подушку, лежащей на боку, слегка подогнув ноги. Налюбовавшись, подтягиваю ноги и, сняв сандалии, мягко укладываю их на подоконник. Плавно съезжаю на пол твоей комнаты, подхожу и присаживаюсь рядышком с тобой. Наклоняюсь и целую мягкое теплое плечо, шею и губы.

     Солнце теплым ласковым морем заливает комнату. Его лучи пригревают мои щеки. Я жмурюсь и просыпаюсь. Он лежит рядом, положив голову мне на плечо, а руку — на живот. Я нежно целую Его в щеку. Он чуть хмурит брови, а Его рука возвращается туда, где она находилась всю ночь — на мою грудь. Я улыбаюсь и блаженно прикрываю глаза. Как все-таки хорошо...

     Некое предисловие от автора:

     Ненавижу, ненавижу, ненавижу. Ненавижу до жути, до хруста в зубах, до ломоты в пальцах. Сначала я его возненавидела за то, что встречаясь со мной он параллельно соблазнил мою младшую любимую сестру. Потом ненавидела за то, как он с ней обращался — чуть высокомерно, снисходительно, как с низшим существом. Ненавидела за то, что сделал ей ребенка, за то, что женился на ней, но не полюбил. Да, Юля излишне импульсивна, излишне эмоциональна и открыта, но разве этим можно оправдать его жестокость по отношению к ней. Ведь именно из-за его невнимательности и грубости она потеряла ребенка, которого так хотела и мечтала родить. Из-за его чёрствости и измен, начала принимать наркотики. А он жестоко и так цинично выкинул ее из своей жизни, как использованный бракованной товар. Мою красивую и ласковую голубоглазку. Ненавидела за то, что постоянно смотрел на меня в день своей свадьбы, за то как смотрел — горячо, призывно, словно это я его невеста, а не моя сестра. Бизнесмен хренов. Ненавидела его за шикарный БМВ, за деньги, за уверенность и высокомерие. Каждый раз, когда я его видела, мне хотелось выцарапать эти лживые глаза, разбить в кровь эти лживые губы, говорившие мне когда-то о любви и совратившие мою сестренку. И то, что сейчас мне приходится идти и просить у него помощи, просить денег, ведь все что было у нас с родителями мы потратили пытаясь вылечить Юлю, все это только увеличивало мою ненависть. Она вибрирует внутри меня, сидит постоянной, саднящей болью, занозой, разъедает изнутри ржавчиной. Я понимаю, мне надо быть смиренной, мне надо быть спокойной, зажать в стальные тиски чувства бушующие внутри. Нельзя показать ему свою боль, нельзя показать свою слабость.

     Получив известие от охранников, что какой-то полицейский желает с ним поговорить, Вадим распорядился пропустить незваного гостя. Примерно через минуту раздался стук в дверь.

Мне уже давно нравился мальчик. Мальчик, никак его по-другому не назовешь, хотя на тот момент, когда всё произошло, ему уже было 18 лет. Мы познакомились ещё в школе, когда я была в десятом классе, а он в седьмом. В принципе, мы и раньше знали о существовании друг друга, но как-то внимания не уделяли этому. Но когда он дорос до пятнадцати лет, то стал очень выделяться среди своих сверстников и привлекать внимание даже старшеклассниц, среди которых была и я. Дима (назовём его так) начал расти вверх, раздаваться в плечах, челюсть начала приобретать квадратные очертания, на руках, ногах и мышцах живота начал прорисовываться характерный рельеф, волосы выгорели и сделались платиновыми, а бирюзовые глаза, как мне казалось, по-особенному стали сверкать.

     В школе мы хоть и общались, но не слишком часто. И, по окончании одиннадцатого класса, я уехала в другой город учиться.

     В юности он был худющим нескладным парнем, с примерным поведением и, как говорили учителя, твёрдым хорошистом. Но, тем не менее, на него обратила внимание самая приметная девочка из параллельного класса. Она была очень красивой с ангельским личиком, роскошными вьющимися волосами и тонкой, как тростинка, фигуркой. Они дружили с 7 класса. Каждую перемену встречались в коридоре и держались за руки, а после уроков он или провожал её домой, или они шли к ней делать уроки. На всех школьных вечерах они были вместе, трогательно держались за руки и танцевали на пионерском расстоянии друг от друга. Его сердце при виде неё замирало в груди. На улице он издалека узнавал её лёгкую походку и тоненькую фигурку. Что чувствовала к нему она, он не знал. И максимум до чего доходили их романтические отношения — это поцелуй в щёчку в предпоследнем перед выпускным классом. Но их любви не суждено было сбыться — её родители получили квартиру в соседнем городке и переехали туда.

     — Внимательно тебя слушаю, — отозвался Вадим скептическим тоном.

После того происшествия в серверной я не мог дождаться окончания рабочего дня. Тело содрогалось от отголосков того нереального наслаждения, которое подарила мне Оля, а разум отказывался верить в действительность происходящего. Я тихо сидел в своем углу кабинета и делал вид, что работаю. Но на самом деле мои мысли переполняло другое. Наверное, на следующий день я вышел бы на работу в таком же состоянии, однако меня спасло то, что сегодня была пятница.

     В таком же состоянии я отправился домой. Я не стал заходить за Олей — я боялся даже посмотреть ей в глаза. Мне казалось, что когда мы окажемся рядом, все поймут, что между нами что-то произошло, и эта история станет достоянием общественности. Как я и предвидел, на следующий день я проснулся в подобной растерянности. Я бесцельно бродил по дому, пока не вспомнил, что сегодня обещал отправиться на прогулку с моей девушкой. Мне жутко не хотелось садиться за руль машины, и ехать в центр города, однако чувство долга победило в моей внутренней борьбе, и я решил выполнить свое обещание.