Жанна сидела на диване рядом с сыном и смотрела парнофильм.
Посвящается тому, чего не было И тому, что могло бы быть. Итак, милые друзья, именно Алеша Пешков, а вовсе не Максим Горький. Вот настоящее имя того матерого писателя. Те, кто это знал, пусть сочувствующе качнут мне головой. Те, кто не знал — удивятся. А если найдутся такие, кто мне не поверит — добро пожаловать, приезжайте на станцию «Парк культуры» и подойдите табличке в конце зала. Там все написано. И это, кстати, не случайно: ведь именно у таблички я сейчас стою и отсюда же начинаю свое трагическое повествование.
Как-то на ноябрьские праздники мы решили выехать за город на шашлычки. Осень стояла на удивление теплая (насколько это возможно в ноябре), хотя ночами мороз превращал воду в лужах в лед. Мы — это я, моя жена Лена и мой друг детства Денис. Денис, как и я, был плотного телосложения. Жена моя, напротив, — довольно худенькая, со стройной попкой и миниатюрной грудью. У Дениса на данный момент подруги не было, но он, будучи этаким «сквернословным весельчаком», казалось, нисколько об этом не жалел. Поехали мы к нему в сад.
Я тогда села у окна, прикурила сигарету и нерешительно стала набирать его номер. ЕГО зовут Андрей и у него восхитительные зелёные глаза. На тот момент времени он мне очень нравился, сейчас же он мой хороший друг... Но обо всём по порядку. Так вот, я стала набирать заветные семь цифт. В трубке послышались гудки... В голове металась идея бросить трубку, или сказать, что я ошиблась номером... Смелости не хватило и на это. Андрей был очень приветлив со мной, даже можно сказать большее — он был рад меня слышать. Рассказал мне вкратце о своей жизни, объявил (чему я очень удивилась), что женился, и буквально три месяца назад, и вот у его жены тогда должно было быть день рождение... Я стала говорить ему, что не знаю её, говорить6 что это неприлично, но желание увидеть ЕГО было настолько сильно, что я согласилась... Ровно через неделю я отправилась на день рождение, купив жене Андрея французские духи и цветы. Жену Андрея зовут Алина.
Юленьке было очень холодно... Она шла по незнакомым улицам Москвы и не знала, что же ей делать. Возвращаться в детдом было нельзя, обещали ведь девки, что если увидят ее вечером — повесят. Они сделают... Особенно Ленка... Вздохнув, девочка потрогала синяки на теле и слегка зашипела от боли. После утреннего избиения болело все тело. Хотя это то как раз было не страшно: боль в заду и в паху, куда утром тыкали ручкой от швабры, ей очень даже нравилась... Хуже было то, что она сбежала лишь в худом детдомовском клетчатом пальтишке, даже без шапки, теплых штанов тоже не было, лишь латанные перелатанные детдомовские же колготки. Все вещи поновее у нее всегда отбирали и одеть было просто нечего.
— Седов! Два! Очень плохо, даже двойку не за что было ставить. — Комментировал Сергей Петрович, учитель физики, результаты контрольной работы. — Изаксон — четыре! Ясенев — три!...
Меня зовут Rita, и я хочу поделиться с Вами кое-чем. Это — кое-что, что случилось примерно год назад, но я должна признать, что я невиновна в случившемся.
Кэти стояла у входной двери Обувного Магазина Кокса, ожидая ухода последних посетителей. Было уже почти 5 часов вечера и ей еще нужно было сделать кучу всяких дел до того как приедет Марк и они пойдут в кино. Однако удача словно издевалась над ней — без пяти пять еще вошел еще один покупатель. Кэти простонала про себя: «Hу почему я?!». Она окинула взглядом зал, но все были заняты. Девочки все еще показывали туфли двум леди. Кэти подошла к леди около пятидесяти лет, разглядывавшей высокие вечерние туфли, и спросила: «Я могу вам чем-то помочь?». «Да», сказала она, «я ищу черные туфли из хорошей кожи. Что-то типа этих, наверное». При этом женщина держала в руках туфлю на трех с половиной дюймовом каблуке. Кэти попросила ее присесть, чтобы измерит ее размер.
Я не любитель всякого порнографического фэнтези. Поэтому всё, что расскажу — правда.