Они были в командировке уже вторую неделю. Днем — бесконечные встречи, консультации, тренинги, ближе к вечеру — какие-то дурацкие фуршеты, с которых она старалась как можно быстрее и незаметней улизнуть. В неуютном гостиничном номере было все же лучше, чем среди пьяных от вина и усталости сослуживцев, отпускавших весьма недвусмысленные шуточки в адрес единственной среди них женщины. Да и вообще одиночество она ценила гораздо больше, чем шумные компании. Правда, был один человек... но нельзя, табу, это прячется даже от самой себя... слишком сложно перечеркнуть три года пустоты.
Ты чужая! Нет, всё вроде, как всегда. Те же шаловливые глаза, та же заставляющая замирать сердце улыбка. НО... Ты чужая! Я не знаю, как это объяснить. На тебе как будто скафандр из за льда и приближаясь, я чувствую, как этот холод замораживает всё внутри тебя и помогает созреть чему-то страшному. Я не знаю, что это! Но только одно сознание того, что это зарождается, обретает форму и стремится вырваться наружу, сковывает меня и заставляет неметь от страха. Нет, всё бред! Мне это просто, кажется. Так надо успокоиться и пойти погулять.
15 февраля. Сегодня на ужин давали гороховый суп. Мне дали без мяса. А Тане с мясом. Когда она отвернулась, я незаметно вытащила у нее из тарелки мясо, а Верка ей сказала. Танька начала отбирать у меня мясо, но я его сразу съела. Тогда она заревела и стала меня бить. А я стала ее бить. Тогда пришла Крыса и начала нас бить. Я плакала громче Таньки и меня Крыса била меньше. А Танька не плакала, а только кричала и ругалась. Тогда Крыса взяла плетку, сняла с Таньки штаны и стала бить плеткой. На попе у Таньки оставались красные рубцы. Танька стала плакать и просить Крысу ее не бить. А Крыса еще сильнее стала бить Таньку. Попа у Таньки стала совсем красная и Крыса перестала ее бить. Танька рыдала и у нее текли сопли. Крыса очень разозлилась на Таньку и сказала, что сейчас она будет сосать у нее пизду. Она очень любила садиться девочкам на лицо, когда они ревут, и закрывать пиздой рот и нос, чтобы трудно было дышать. Танька вырывалась и орала. Тогда Крыса схватила ее за голову и ударила лбом об пол. Танька перестала орать, а только вздрагивала и хлюпала носом. Крыса сказала, чтобы она глубже лизала и со всей силы прижимала ее к пизде. Танька ревела, но лизала, а Крыса стонала от удовольствия. Потом она задрожала и кончила Таньке в рот. Потом она взяла Таньку за щеки и целовала ее в рот. Как собака Вилка во дворе, которая выгрызала кишки у дохлого кролика. Это я вчера видела. Губы у Таньки распухли и стали красными, и из них текла кровь. Некоторые девочки смотрели и дрочили пизденки...
Я сегодня ездила с утра по делам, взяла с утра нашего шофера — молодой мальчик, уровень крови в его тестостероне наверно минимальный, все о чем он может думать и говорить — это секс... и целый день с ним это невозможная мука, потому что в машине ему одному сидеть скучно и он везде таскается со мной, рассказывая, сколько раз за ночь он может иметь женщину... как будто издевается, я ведь сказала ему, что сама не занималась сексом почти две недели... и когда в очереди этот молодой мальчик рассказывает мне, в какой позе удобно в экстремальных ситуациях, какое, по его мнению, белье надето на всех женщинах... и предлагает угадать, какое надето на мне...
Этой весной я готовился к поступлению в институт физкультуры. У меня есть друг, который работает инструктором и смотрителем в спортивном комплексе при ведомственном санатории. Так как была весна, в санатории кроме пенсионеров больше никого не было, поэтому зал никто не посещал. Максим сказал, что я могу заниматься сколько угодно, никто не зайдёт, и мешать не будет. Сам он целый день либо катался по городу со снабженцем или пил водку с другими сотрудниками.
День начался удачно. Обычно до обеда в кафе посетителей-то не бывает, но эти трое погуляли на славу. Закуски, шашлык, спиртное. Дело пойдет, и через полгода можно будет рассчитаться с долгами.
Вечерело. Рабочий день давно уже закончился, и последние покупатели потянулись к выходу с продовольственного рынка. То тут, то там показывались редкие покупатели, но и они спешили к выходу. До закрытия оставалось минут пятнадцать. Маша, молодая продавщица лет двадцати трёх, уныло посмотрела на прилавок перед собой: горы помидоров, огурцов, яблок, груш остались почти что нетронутыми. День прошёл почти — что впустую, продано было мало, прибыли почти что нет.
Cубботнее утро, ты лежишь со мной, твоим папой, в моей большой постели. Мы смотрим мультики. На тебе чудесная ночная рубашка и трусики, и твои мягкие волосы убраны в два хвостика. На мне только плавки.
... А больше всего на свете я люблю, когда меня трахают.