Фантастический триллер с элементами порно, изменой, бурными страстями, с загадочными исчезновениями... в общем, запутанная история

     Глава первая. Как корова языком слизнула

     Вечером сидели с женой на диване и смотрели новости. Ведущая, уже расслабившаяся перед сводкой погоды, видимо, получив от редактора материал с пометкой «Срочно в эфир», встрепенулась и выдала:

     — Только что, мы получили данные последней расшифровки радиосигналов с орбитального телескопа Хаббл, предоставленные НАСА: астрофизики НАСА обеспокоены резким, скачкообразным, увеличением скорости сближения галактик Млечный Путь и М31, известной, как Туманность Андромеды. Учёные не могут найти причину, объясняющую столь резкое, фантастическое, увеличение скорости сближения двух галактик. Скорость сближения галактик не изменялась за время наблюдения с 1995 года и определялась в диапазоне 100—140 км/с. А теперь сводка погоды...

     Жена переключала каналы и, наткнувшись на сериал «Вечный зов», сказала — Я буду смотреть.

     Я ушёл в комнату, включил ноутбук и, выйдя в сеть, просматривал новости, но, ничего про сближение двух галактик, не нашёл.

     «Странно» — подумал я и, зайдя на сайт Lostfilmа, обнаружил очередную серию третьего сезона «Чёрных парусов».

     Досмотрев серию, ещё раз просмотрел новости в «Яндексе» — ни-че-го!

     Проверил почту и, очистив папку «спам», выключил ноутбук.

     Зашёл в зал и жена, вставая с дивана и переключая на «Дом2», бросила мне — Сегодня твоя очередь, заправлять — и присела на пуфик.

     Я разобрал кровать, заправил и пошёл в ванну подмыться и почистить зубы. Подмываться и утром, и вечером, приучила жена, каждый раз, перед сексом, спрашивая — А ты подмылся? Ну ка, покажи его.

     — Может по чашке цикория на ночь? — предложил я ей, закончив процедуру.

     — Можно

     — С сахаром или шоколад?

     — Какой шоколад? С сахаром, да немного, а то опять набухаешь, обоссусь ночью.

     Я ушёл на кухню, приготовил две чашки напитка и, положив в чашку жены ложку сахара, отнёс ей в зал

     — Мог бы кусок хлеба с маслом принести

     Я вернулся на кухню и сделал бутерброд.

     — А что, сыру слабо было отрезать или уже съел весь?

     Я сделал ещё один рейс на кухню, вернувшись с сыром.

     — Ладно, иди пей свой цикорий, а то бегаешь туда-сюда, прислуживаешь — она улыбалась. Ей нравилось, когда я прислуживал.

     Выпив цикорий, я зашёл в зал, забрал чашку жены и, вернувшись на кухню, помыл чашки.

     — Ну, чё, спать? — спросила она, держа пульт.

     Я снял шорты и потянул с себя тельняшку.

     Жена выключила телевизор — Повернёшь часы, чтобы не мешали мне? И открой дверь балконную на единичку, душновато.

     Я лёг рядом и тронул её животик

     — Спать! — отрезала она и оттолкнула мою руку.

     Я вздохнул и повернулся на бок.

     Жена уже сопела, разбросавшись на всю кровать, а я всё не мог уснуть.

     «Блин, да что такое?! Далась мне эта Андромеда» — я лёг на спину и накрыл ладонями глаза. Через пару минут, почувствовав, что засыпаю, опустил руки и... проснулся от сигнала на сотовом жены. Она выключила сигнал и села, а я повернулся на левый бок...

     Проснулся, услышав, как поворачивается ключ в замке — жена ушла на работу.

     Член торчал, но ссать вроде не хотелось. Я подрочил, пока не почувствовал, что сперма вот-вот брызнет, встал и, набрав ведро ледяной воды в ванне, сходил на кухню, выпил стакан воды и вернулся в ванну.

     Сначала подмылся, а потом облился. Ополоснул лицо и пошёл убирать постель. Пока убирал в шкаф постельное, обсох.

     Расстелил на полу коврик и стал заниматься йогой.

     Я сидел в лотосе, когда задрожал дом и стена перед моими глазами качнулась. В следующее мгновение, меня, будто корова языком слизнула и, единственной мелькнувшей мыслью, было — «Хорошо, что Тани нет дома».

     Я не помню, закрывал глаза или нет, моргал или нет, я не помню слышал ли какой-то шум и не представляю сколько времени прошло после того, как «слизнула корова», мне вообще показалось, что просто мелькнуло что-то и всё!

     Я всё также сидел на коврике в лотосе... в лесу! Осторожно осмотрев всё вокруг и, убедившись, что я действительно в лесу и это мне не сниться, я встал. Достаточно было одного взгляда на небо, чтобы понять: я, не на Земле.

     В небе было два солнца и одно клонилось к закату, а другое всходило. Было тепло и даже жарко, дышалось легко, как после грозы на Земле и ещё я заметил, что встал я с коврика, почти не напрягая мышцы: планета, наверное, имела массу меньше, чем Земля. Оба солнца были почти такие же яркие, как и земное, но размерами меньше, или из-за удалённости или действительно меньше. В лесу щебетали птицы, но я их пока не видел. Деревья, я присмотрелся; нет, листва, если это листва, была зелёной, как и на деревьях на Земле, но сами деревья были, я ещё раз осмотрелся, они были двойными, то есть, каждое дерево имело два ствола, разделяющиеся из одного, на высоте, чуть больше полуметра от поверхности планеты.

     Периферическим зрением я увидел что-то чёрное справа, глянул в ту сторону и удивился, что не заметил сразу: это было моё кресло, в котором я работал, сидя за компом. На спинке кресла висели мои шорты и тельняшка, а на земле (какая разница, я всё равно не знаю названия этой планеты и для меня она теперь земля) лежал мой сотовый. Я поднял сотовый и нажал клавишу «вкл»: сеть, разумеется, не определялась, аккумулятор был заряжен почти полностью. Я выключил телефон, ещё раз осмотрелся и до меня, наконец, дошло: я на другой планете и, видимо, уже никогда не вернусь на Землю. Перехватило горло, потемнело в глазах, из-под мышек струился холодный пот. Я сел на коврик, закрыл глаза и сжал голову руками.

     — Что за шутки! Где я?!!

     Я вскочил и обернулся на крики: кричала женщина. Голос, по крайней мере, был женский, визгливый и я бросился в ту сторону. Я проскочил через зелёную стену кустарника, отметив шелковистость листвы и податливость ветвей, и оказался на краю полянки, а в центре поляны, на унитазе, сидела женщина в ночнушке, с айфоном в одной руке и лоскутом туалетной бумаги, в другой.

     Увидев меня, она возмутилась — Выйдите немедленно, как вы смеете подглядывать!

     Я смотрел на неё и рот, секунду назад я был в отчаянии, растягивался в дурацкой счастливой улыбке. И, вдруг, я узнал её — это была вчерашняя ведущая, передавшая странную новость.

     — Ооо, привет! Значит меня забросило сюда не одного.

     — Кто вы такой? — она всё также сидела на унитазе — И, что вы делаете, и как вы оказались в моём туалете?

     — В твоём туалете! — я усмехнулся — да ты я вижу ещё не проснулась, дорогуша

     — Я вам не дорогуша и будьте добры ответить на мой вопрос или я сейчас позову мужа

     Мне стало смешно и немного жалко эту женщину — Ну, зови!

     Она пялилась на меня во все глаза, и я понял, ей страшно, она боится смотреть по сторонам.

     — Ну, ладно — я пошёл к ней — ты только не впадай в истерику, нас уже двое

     — Не подходите ко мне, я неодетая и я замужняя женщина!

     — Да ладно, замужняя женщина, можешь забыть про него, вряд ли ты его теперь увидишь.

     Я подошёл к ней почти вплотную — Ну, что ты сидишь? Закончила? Вставай, он нам больше не понадобится, нужду будем справлять, где прихватит.

     — Я ещё... — она сжимала лоскут бумаги

     — Ну, так подтирайся! Стесняешься? — и я отвернулся.

     На экране она выглядела моложе, но и без макияжа, всё же была очень привлекательна.

     Я услышал шум воды, сливающейся из бачка, и обернулся: желтоватая от мочи вода с кусками кала вытекала из слива на землю.

     Она стояла и смотрела на своё говно, нажимая на кнопку слива.

     — Ну, что ты в ступор впала? Говна не видела?

     Она вздрогнула и обернулась ко мне: в её голубых глазах стояли слёзы.

     — Ну плачь, плачь — я тронул её за руку — плачь, не держи в себе

     — Что произошло? — её голос дрожал, срывался — И где мы?

     Я вздохнул — «Много бы я ...

  отдал тому, кто смог бы сейчас ответить на эти простые, бесхитростные вопросы».

     — Ты только не впадай в истерику. Единственное, что я могу сказать вполне определённо, мы, не на Земле.

     — А где?

     — Я не знаю, как называется эта планета.

     — А долго мы здесь пробудем? Когда нас заберут отсюда? Мне вечером новостной блок вести...

     Я молчал, понимая, что женский мозг не может вот так мгновенно от всего отрешиться и принять очевидное.

     — Видишь ли... Алексей — я вспомнил, что не назвался — а ты, Катя?

     — Ирина

     — Ирина, если произошло то, что произошло, то... то нас отсюда никто не заберёт.

     — Как?! Мы здесь останемся навсегда? Но — она оживилась — нас ведь будут искать!

     — На Земле, наверное, будут искать, а на этой планете — вряд ли.

     — Ира, смотри туда — я показал на заходящее солнце — а теперь туда — и я показал на восходящее солнце — два солнца. Два! А на Земле одно! Значит, мы, не на Земле.

     — Может это оптический обман зрения?

     — Ира, если бы они были рядом

     — А может это не солнце, а луна!

     — Ира, луна отражает свет солнца, а эта звезда излучает свет, значит солнце.

     — А ты тоже из Москвы?

     — Нет, я из Новосибирска и нам повезло, что мы оказались рядом, а не на расстоянии семи тысяч километров, как на Земле. А ещё нам неслыханно повезло, что на этой планете и климат и природа очень схожи с земными. Надеюсь и фауна на этой планете не сильно отличается от земной.

     — А люди здесь есть?

     — Ира, я здесь столько же времени, сколько и ты: пока не встречал никого, кроме тебя

     Она улыбнулась, грустно, но улыбнулась.

     — Меня беспокоит вот что: если мы здесь надолго, то нам придётся осваивать эту планету и населять её...

     — Кем?

     — Детьми, людьми

     — Какими детьми-людьми? Где мы их возьмём?

     — Вот это меня и беспокоит. Тебе сколько лет?

     — Это бестактно, спрашивать у женщины возраст

     — Ира, какая на хрен бестактность, сколько тебе лет?

     — Сорок пять

     — Ира, я серьёзно

     — Пятьдесят один, но ты не в моём вкусе, и ты уже — она замялась — в возрасте

     — Мне пятьдесят девять, у меня стоит и сперма в яйцах есть. А у тебя месячные приходят или климакс?

     Она покраснела — Ты всерьёз думаешь, что я буду с тобой... спать?

     — А с кем ты собралась здесь спать, дорогая?

     — Я замужем — прошептала она — я не разведена, и я... я не хочу изменять своему мужу

     — Изменять?! Мужу, который тебя никогда больше не увидит

     — А ты женат?

     — Там на Земле, да! А здесь, пока нет.

     — Я пить хочу и... кушать

     — Да, я тоже хочу, и мы сейчас этим и займёмся. Ты с собой больше ничего не прихватила?

     Ира с удивлением смотрела на меня, а я осматривал полянку: увы, кроме унитаза и айфона в её руке, больше ничего не было.

     — Ладно, идём ко мне, может у меня ещё что-то есть.

     Она смотрела на моё кресло и коврик — Да ты сядь, пока я тут всё осмотрю.

     Увы, больше не было ничего.

     Я подошёл к ней — Ну, что? Ложись! Проверю тебя, как хороша ты в сексе

     Она испуганно взглянула на меня — Это насилие, Алексей

     — Насилие будет, если ты не ляжешь сама — я выразительно повёл глазами, член уже возбуждался

     Ира покраснела и встала с кресла, шагнула и легла на коврик.

     — Ну! — я стоял над нею — Ночнушку задери!

     Она выгнулась, приподняв попу и, подтянув ночнушку, опустилась и раздвинула ноги.

     Я снял плавки и лёг на неё, успев заметить мелькнувший испуг в её глазах.

     Член упёрся в интроитус, она сама раздвинула губы, и я осторожно стал погружаться в её лоно. Пиздёнка была аккуратная, неразъёбанная, влагалище неглубокое: я ткнулся головкой в матку, засунув чуть больше половины своего двадцатипятисантиметрового члена.

     — Оий! — в её, широко распахнутых, голубых глазах, метался страх.

     Я медленно вытаскивал и также медленно погружал член, надавливая залупой на матку и, заставляя влагалище вытягиваться, и через несколько минут, мой лобок коснулся её лобка.

     Я лежал, наслаждаясь ощущениями: матка дёргалась, сокращая влагалище.

     Она, вдруг, задышала, застонала и обмякла подо мною.

     Я приподнялся на руках — Ты чего, Ира?

     — Я кончила — она с улыбкой смотрела на меня

     — У тебя давно не было секса?

     — Полгода, муж лечился... у него не стоит — она опять покраснела

     — Быстро ты перестраиваешься, а всего лишь полчаса назад была такой благопристойной! Ну, ладно, становись раком, надо же и мне слить!

     Она послушно встала в позу, и я прижал головку к анусу, сжимая пальцами ягодицы.

     — Что ты делаешь?! — она дёрнулась, но я удержал её и, ничего не отвечая, лёгкими тычками протолкнул залупу сквозь анальное кольцо.

     — Ааххаааа! — задохнулась она — ааа, мне больно!

     — Ты напрягись, Ира, тужься, как будто какаешь — я задержался и, почувствовав ослабшую хватку сфинктера, просунул член в её жопу, погрузив наполовину.

     Она застонала, и я стал ебать её в жопу и через минуту излился спермой, содрогаясь в конвульсиях сладострастия.

     Я обтирал член травой, а она, присев и задрав ночнушку, ожидала, пока стечёт из жопы сперма.

     Я вырвал пучок травы и, сунув руку между ног, подтёр её — Долго будешь сидеть и сперма ещё долго будет вытекать. У тебя не было анального секса?

     Она опять застеснялась и отрицательно покачала головой.

     — Будет ещё вот что: когда захочешь пукнуть, вместе с газами потечёт слизь. Так что, вот, привыкай, у нас теперь это будет каждый день.

     — Надень! — я протягивал ей свои плавки — А я буду в шортах.

     Я одел шорты и тельняшку, Ира надела мои плавки.

     — Нам бы ещё обувку какую-никакую. Хотя, может быть и так привыкнем. Схожу ка я посмотрю унитаз, может в нём есть что?

     — Что ты хочешь с ним делать? — она шла за мной — это финский, мы недавно купили его.

     — Ира, перестань пизду смешить! Я уже отъебал тебя, и ты моя женщина. А в унитазе, возможно, есть железка, которая нам сейчас ой как может пригодится.

     Я открутил колпачок сливной кнопки и снял крышку: все детали вантуза были из пластика.

     — Ладно, пошли назад. Стоп!

     Я осмотрелся — Вот те нааа!

     — Что, Алексей, что?

     — Ира, ты в зоологии и биологии сильна?

     — Нуу, я в основном по русскому и литературе, по ним у меня пятёрки были, а по зоологии и биологии четвёрки. А зачем это?

     — Даа, я вот тоже в зоологии не силён. Посмотри на деревья, на траву, на птиц... на деревья

     — Ну, что, Алексей, что?

     — Деревья нормальные и птицы летают...

     — Ну, и что?

     — Идём — и я, взяв её за руку, потянул за собой

     Мы стояли в центре моей полянки — Посмотри на деревья

     — Ааа! — Ира удивлённо обводила взглядом деревья по кромке поляны

     — И птицы... ты птиц здесь видишь?

     — Нету

     — Но мы их слышим и на твоей поляне деревья нормальные не раздвоенные и на деревьях есть птицы, а на эти, птицы не садятся

     — Ну, и что это означает?

     — Это означает, что возможно, на моей полянке мы будем в полной безопасности

     — От кого? Почему?

     — Ну, от кого (?), нам ещё предстоит узнать, а почему (?), аномальная зона... а, возможно, и ещё кое-что...

     — Что, кое-что?

     — Боюсь делать предположения, чтобы потом не разочароваться. Ира — я предупредил её вопрос — Ира, давай пока больше не будем об этом, у нас хватает забот

     — Надо принести сюда твой финский унитаз — я пошёл на её полянку, она следовала за мной — он может ещё пригодиться.

     Главное отличие финского от российского, не принимая во внимание дизайн, он был лёгкий, даже с бачком, и я отнёс его без проблем.

     — Мы будем в него ходить? — её наивность и беспечность обезоруживала — а где мы будем брать для него воду?

     — Вот этим: поиском воды, мы сейчас и займёмся, моя хорошая

     Ира улыбалась, рот до ушей — А как?

     — Ты останешься здесь, а...

     — Нет! — ...   она вцепилась в моё плечо

     — Ну, хорошо-хорошо — я взял её за руку

     «Какая нежная кожа» — у Иры, от прикосновения его ладони, потеплело в груди

     — Мы сейчас сделаем разведку местности, пойдём-ка на твою полянку и последим за птицами, откуда они прилетают и куда улетают.

     Мы прошли сквозь двойное кольцо, странных, двуствольных деревьев, через зелёную, в мой рост, стену шелковистой травы: всё же это была трава, а не кустарник, так как и стебли и листья, продолговатые и вытянутые, имели одну структуру и, вообще, стебли состояли из свитых в жгут листьев.

     — Постоим здесь — я остановился сразу за стеной шелковистой травы

     Я присматривался к птицам и не мог найти каких-либо отличий от земных: два крыла, оперение, клюв, лапки, хохолки, разноцветная окраска. Юркие, шустрые, они перелетали с дерева на дерево, срывались с веток и улетали, щебеча о чём-то на своём птичьем языке.

     Понаблюдав за ними минут семь, мы убедились, что никакой системности в том, откуда они прилетали и куда улетали, нет.

     Я вздохнул — Ира вопросительно смотрела на меня — Так — я взглянул на неё — ты бы в какую сторону сейчас пошла?

     Она пожала плечами, обводя взглядом поляну — Не знаю, может туда? — она махнула рукой в сторону восходящего второго солнца.

     — Идём!

     Мы сделали несколько шагов и оба, как по команде, остановились. Её дрожь передалась и мне — Ира, что с тобой?

     — Мне страшно — она жалась ко мне

     Мне и самому было не по себе — Назад! — и мы, почти бегом, вернулись на мою поляну.

     Как только мы оказались за стеной двуствольных деревьев, страх исчез.

     Мы вглядывались друг в друга — Тебе страшно?

     — Нет — она улыбнулась

     — Странно... что-то не так...

     — Что, что не так?

     — Подожди, птицы...

     — Что птицы?

     — Они не напуганы, ты слышишь? Щебечут, как ни в чём не бывало

     — А чего им бояться? Они же летать умеют

     — С точки зрения здравого смысла, твоё суждение верно, но оно не объясняет причину нашего страха, а также и того, что здесь у нас страх исчезает

     — Давай попробуем ещё раз, но пойдём в другую сторону

     Мы вернулись на её поляну и, понаблюдав за птицами, пошли в другую сторону

     Всё повторилось, мы не прошли и семи шагов и успокоились, только оказавшись снова на моей полянке.

     — Не пойму — рассуждал я вслух — то ли эта аномалия этой зоны носит психогенный характер, то ли... а больше то в голову ничего и не приходит... но, если аномалия психогенного характера, то это означает только одно...

     — Что это означает, Алексей? — я даже не заметил, что она гладит моё плечо

     — Ира, я даже не знаю, радоваться этому или бояться этого

     — Но ведь нам здесь не страшно, правда?

     — Понимаешь — я опять рассуждал, обращаясь к своему внутреннему я, но Ира думала, что я говорю с нею — понимаешь в чём дело? Психогенный характер нашего страха наводит на мысль, что аномалия этой зоны не природного происхождения и вот это особо настораживает, так как, если за аномалией стоит разум, то рано или поздно мы с этим разумом встретимся... а оно нам нужно? Мы ведь представления не имеем о том, кто за этим стоит. А если наведённый страх — это ловушка? А с другой стороны, наведённый страх, может быть предупреждением об опасности за пределами зоны.

     — Дааа хоть круть-верть, хоть верть-круть, а картина то вырисовывается неприглядная: мы не можем выйти за пределы этой поляны, пока не будет ясности, где мы в большей безопасности, здесь или там?

     Я посмотрел на небо: второе солнце уже прошло больше половины своего дневного пути. Я взял свой сотовый и включил, прошло три с половиной часа — «Ещё пара часов и это солнце уйдёт за горизонт, а первое вряд ли взойдёт и перспектива, ночевать под открытым небом, никуда не исчезнет»

     Я поёжился — Что-то мне не очень хочется провести первую ночь здесь на полянке под открытым небом, согреваясь теплом твоего тела — я приобнял Иру и притянул к себе — хотя, само по себе это, конечно, будет приятно — я ласкал её грудь левой рукой, удивляясь упругости молочных желез.

     — Силикон?

     — Нет! — она обиделась и дёрнулась, высвобождаясь из моих объятий.

     — Странно — она смотрела на меня — ты странный, необычный человек: мягкий и нежный, и грубый одновременно, но твоя грубость не ранит... коробит, правда, но это может быть из-за того, что я выросла в других условиях, в другой среде. Я была единственным ребёнком в семье, и вся любовь родителей и бабушек с дедушками доставалась мне. А у тебя есть братья и сёстры?

     — Да, у моих родителей десять детей, и я самый старший в семье...

     Она взглянула на меня, в её глазах заблестели слёзы — Прости...

     Ира шагнула ко мне и, обняв, прижалась и поцеловала — Ты добрый, ты очень добрый, а твоя грубость показная и напускная.

     — А знаешь, как я это поняла?! — она с улыбкой смотрела на меня — по твоим рукам: у тебя кожа на руках нежная, как у младенца — она взяла мои ладони, прижала к своим щекам и закрыла глаза...

     Странно было то, что я не возбудился от этих её слов, её объятий и поцелуя...

     Солнце опускалось за верхушки деревьев — «Стоп! Верхушки. Деревьев!» — я сжал Иру

     — Кажется я нашёл способ оглядеться, Ира — она удивлённо смотрела на меня

     — Деревья, смотри! — она смотрела на деревья — я залезу на де...

     — И я с тобой!

     — Ира, ты умеешь лазать по деревьям?!

     — В детстве, когда меня отвозили к бабушке в деревню, я там играла с Юркой, соседским мальчишкой, моя первая любовь — она вздохнула — мы с ним лазали по деревьям. Баба Люба меня отчитывала: ты девочка, тебе не надо лазить по деревьям

     — Ира, это было давно и...

     — Нет, нет, нет, я полезу вместе с тобой. Ну, пожалуйста, Лёшик...

     — Кому скажи, не поверит, бабка полезет на дерево!

     — Я не бабка — она надула свои красивые, выразительные губки — а ты плохой, невоспитанный — она шлёпнула меня по руке

     — Ладно — я возбуждался — полезем вместе...

     Она запрыгала, как девочка — Только, ты, на высоту не полезешь, хорошо?

     Она согласно качала головой, а я тонул в её бездонных голубых глазах.

     И лишь подойдя к деревьям вплотную я разглядел, наконец, ещё кое-что: ветви на стволах росли, абсолютно симметрично, только по трём сторонам обоих стволов. Внутри, меж стволов, ветвей не было.

     Я коснулся коры; цветом и гладкостью она была очень похожа на тополиную, да и сами деревья, стройные и высокие, с толстыми, разросшимися ветвями, очень сильно были похожи на тополя и только листья отличались, они были узорчатые, с выпуклыми светлыми прожилками, овальные и очень большие: я приложил ладонь и растопырил пальцы, и перекрыл всего лишь половину листа. Но, самое главное, ветви, будто специально, росли ступенчато: так, что карабкаться вверх по стволу было очень легко.

     — Ты стой там! — Ира стояла между стволами, держась за ветки — Не девочка.

     — Ой-ой-ой, а ты мальчик?! — но в её взгляде было восхищение.

     Я лез всё выше и выше. Из-за того, что деревья по кромке поляны были одной высоты, увидеть что-либо я мог лишь, с одной стороны. Открылось перед моим взором немного: на расстоянии с полсотни шагов от нас был овраг и на другой его стороне, плотной стеной, стоял всё тот же лес.

     Всё! Больше не видно было ничего.

     Я глянул на светило: до заката оставалось немного, ну, может часа полтора, не более.

     — Что там?

     — Да ничего — я разочарованно вздохнул и окинул взглядом сверху свою полянку

     Вот это дааа!

     У меня перехватило дыхание: прямо в том месте, где стояло кресло, выделялся в траве круг, образованный линией густой травы, шириною с ладонь.

     Я стал спускаться.

     Глава вторая. ДУБл2

     — Ириша! — Урия закрыл за собой дверь, автоматический замок бесшумно спустил рычаги, расклинивая дверь — Ириша! — он присел и стал расшнуровывать кроссовки — сегодня мне приснился сон, и мы с тобой занимались сексом... Дорогая!...  

      — Урия прислушался

     — Ирочка! Ты где, моя радость? — он шёл по широкому коридору прихожей, заглядывая в гостиную, спальню свою, жены...

     Жены нигде не было, даже на кухне. Он вернулся в прихожую: сапоги жены и её курточка были на месте, и Урия почувствовал укол под лопатку: такое ощущение появлялось всегда, когда ему становилось страшно.

     Он прошёл в гостиную: дверь лоджии была приоткрыта и его охватил ужас. Понимая, что нужно выйти на балкон и посмотреть, он не мог даже пошевелиться: патологический страх сковал тело. В эту секунду позвонили в дверь, несколько раз, резко, отрывисто

     Страх отпустил, он кинулся к двери прихожей и, приложив палец к сенсорной панели, радостно и взволнованно — «Пусть пожалеет меня» — Ирочка, ну куда же т...

     В дверях стояла Элеонора, соседка этажом ниже, девица двадцати семи лет, с ногами, растущими от шеи, проститутка по вызову, мечтающая работать на TV и давно уже (с полгода как), положившая глаз на этого старого еврея, работавшего на том самом TV, сопродюсером на одном из центральных каналов.

     — Урик, ты заливаешь меня!

     Мужчину затрясло, он смертельно побледнел и стал медленно оседать на пол.

     — Да что с тобой?! — она успела подхватить его и прислонить к стенке — Ира! Уре плохо! Ира!

     — Что? — она наклонилась к нему — Что ты лопочешь?

     — Она в ванне — выдавил он из себя, побелевшими губами

     Элеонора выпрямилась и, улыбаясь во весь свой, жадный до минетов, рот, направилась к ванне соседа, рисуя в своём воображении, плавающее в кровавой воде, тело супруги богатенького буратино, с перерезанными венами на руках, ногах и шее.

     Каково же было разочарование девицы, она даже смачно выругалась от досады, когда, дёрнув дверь ванной, она там никого не нашла. Но тут же и воспряла: её то затапливали и, если не из ванной, значит... она резко дёрнула дверь в туалетную комнату и отшатнулась.

     Из трубы, к которой подключался бачок унитаза, хлестала вода, но, ни унитаза, ни той, которая на нём должна была сидеть, в туалетной комнате не было!

     Элеонора, не обращая внимания на воду, замочившую её тапочки, осмотрела туалетную комнату и даже глянула на потолок — Нету — удручённо пробормотала она и вернулась в прихожую, к хозяину квартиры, так и стоящему, в той же позе пьяного, у стены.

     — У тебя унитаз украли, что ли, вместе с Иркой?! Он у тебя золотой был, наверное, а ты и не знал даже? А Ирку видать так присосало, что воры решили прихватить её с собою: легче было утащить её вместе с унитазом, чем оторвать от него.

     — Чтооо? — она снова наклонилась к его лицу.

     — Лоджия — прошепелявил он чуть слышно

     — Ааа — оживилась Элеонора — щас, подожди...

     Она вернулась к туалету и, не обращая внимания на лужу растекающейся воды, повернула кран, перекрыв холодную воду. Зашла в ванную комнату и, взяв тазик и тряпку, собрала воду с пола коридора и в туалете, отжимая тряпку в тазик. Вылив воду в раковину в ванне, вернулась к хозяину.

     — Эээээ! — она встряхнула мужчину, стоявшего у стены на полусогнутых ногах с посиневшими губами — ты смотри у меня, щас придёт твоя Ирка — Элеонора потрепала его, ухватив пальцами за щёки.

     — Сердце то у тебя слабенькое, буратино — бормотала она под нос, направляясь к лоджии.

     Замирая от предвкушения того, что она сейчас увидит, Элеонора вышла на балкон и, прислонившись к парапету посмотрела вниз.

     Увы, ни непосредственно под балконом, ни в обозримой близости от него, распластавшейся в обнимку с унитазом Ирки, не было.

     Элеонора скривилась, как от лимона, и вернулась к мужчине.

     — Где твой сотовый, Урик?

     Урия смотрел на Элеонору и до него, наконец, дошло, что жена не выпрыгнула с двадцать третьего этажа и что, она, скорее всего, жива. Кровь прихлынула к лицу, он глубоко вздохнул и потянул сотовый из кармана спортивной курточки.

     — Уууу — протянула Элеонора, увидев сотовый — ты его в прошлом тысячелетии покупал?

     Телефон, Урии, подарила мама на сорок пять лет, а Урия очень любил и уважал маму, и телефон хранил, как самый дорогой подарок.

     Дубровину Урии Беньяминовичу, недавно перевалило за шестьдесят. Он поздно женился, познакомившись с Ириной в Останкино, уже будучи в должности сопродюсера центрального канала «Russiayesterday, today, andtomorrow«. Целый год он ухаживал за нею, дарил цветы на восьмое марта и несколько раз предлагал руку и сердце, и Ира, которой тогда уже подкатывало к сорока, согласилась на замужество.

     Сопродюсером он стал, благодаря знакомству с известным олигархом, полным тёзкой по аббревиатуре ФИО, одно время обитавшим в верхних эшелонах.

     Друзья и знакомые стали в шутку называть его ДУБ2, а, чтобы избежать двусмысленности, добавляли в конце «л».

     Но в эшелонах произошли подвижки, и олигарх попал в опалу.

     Первое время, Урия пугался каждого звонка на сотовый, но время шло, его никто не трогал, на допросы в СКР не вызывали и, мало-помалу, он успокоился.

     Беда нагрянула страшной новостью, пришедшей с берегов Туманного Альбиона: опальный олигарх свёл счёты с жизнью в собственном замке.

     Причём, какая-то несуразная вырисовывалась картинка, складывающаяся из пазлов от различных источников: выходило, что олигарх, удавившись шарфиком в замке, дошёл, уже будучи мертвецом, до ворот и распахнул их...

     Когда Урия сложил пазлы, ему всё стало ясно.

     Тогда-то и приключилось с ним несчастье: его пятидюймовый член (называть свой penis — хуем, он не мог, почему-то полагая, что хуй, это что-то огромное, длинное и толстое) опал и больше не захотел вставать.

     — Набирай свою Ирку! — приказала Элеонора — не ответит, так телефон найдём, да включи на громкую

     Урия нашёл в контактах жену и нажал вызов: несколько длинных гудков и завораживающий женский голос — Мобильный не отвечает или находится вне зоны доступа...themobiledoesnotanswerorisoutofrange — оборвал ниточку надежды.

     — Ну, всё! — не давая впасть ему в транс — Звони в полицию! — сказала Элеонора

     ...

     — Дежурный, лейтенант Полицаев, что у вас?

     ...

     — Кто пропал? Когда это произошло? При каких обстоятельствах? — прижимая трубку к уху, он записывал в журнал информацию

     — Сколько прошло времени?... Примерно скажите... Часа полтора, два? Мало, может она вышла, вы на сотовый пробовали звонить?

     ...

     — Чтоо? С каким унитазом?

     Наконец, окончательно запутавшись, он бросил — Сейчас вышлем дознавателя. Вы не возражаете против осмотра квартиры или оформлять через суд?

     ...

     — Давайте адрес — лейтенант записал — Ждите!

     Старший дознаватель, капитан полиции, Марина Христофорова, курила у приоткрытого окна кабинета.

     Заверещал на столе телефон и она, положив сигарету в горшок с хризантемой, подошла к столу — Алло!

     Записав адрес, хотела положить трубку.

     — Марин — спросил дежурный — машину заказывать?

     — Да тут недалеко, Вован, дойду

     — Хозяин-барин