Романтика
— А сколько лет молодому геологу и не холодно ли ему в одних труселях? — ехидно поинтересовалась я.
Мы знакомы лично лишь пару часов, а кажется — вечность. До этого месяцы общения и множественные виртуальные удовольствия. И вот мы, наконец, друг у друга в объятиях. И сейчас ничего другого не надо.
Моя чудесная племянница Светлана, свет очей моих и её родителей, умница, комсомолка, спортсменка и просто красавица, как-то в один прекрасный день пришла ко мне в гости. Немного смущаясь, что совсем не свойственно такой яркой красотке и ловкой умелой спортсменке-гимнастке, она вручила мне свой дневник. Нежно меня поцеловав, она попросила прочесть его не как дневник любимой племяшки, а как учитель словестности читает сочинения своих воспитаниц. И чтобы я оценил её страсти юности и сам дневник юной студентки-старшекурсницы. Что я и сделал...
Есть в Польше, в Поморском воеводстве небольшой городок Члухув (Człuchów). Проезжающие мимо российские автомобилисты не в силах справиться с польской грамматикой, произносят это название каждый на свой лад, то Глухов, то Члухов, а чаще всего Шлюхов, радуясь такому возбуждающему географическому объекту. Но вряд ли в столь милом уютном городке количество падших женщин больше чем в каких-либо других городах не только Польши, но и другой страны.
По устоявшейся годами привычке Светлана проснулась задолго до того как протрезвонит будильник. За окном было по-летнему светло, взошедшее солнце тянуло свои лучи сквозь тонкое стекло и переливалось на густых русых прядях, рассыпанных по мягким подушкам. Светлана сладко потянулась, вытянув ноги, от чего напряглись стройные спортивные мышцы бедер и икр, и одновременно протягивая руки вверх, от чего ее груди подернулись под свободной сорочкой. Опустив руки, Светлана посмотрела на потолок, где на глянцевом покрытии угадывалось ее отражение.
Хитры эти эсэсовские придумщики — первый схрон был удачно спрятан в развалинах старой водонапорной башни, рядом с громадной лесополосой. Немецкие сапёры тех времен явно рукастые ребята — так лихо всё устроили. Поворачивается рычаг и медленно отодвигается часть стены — она на шарнирах, вниз идут ступеньки. Да всё сделано со стороны лесополосы, да и тут три дерева явно посажены, так что сразу и не заметишь и не обратишь внимания. Сильный аккумуляторный фонарь дядя Вити осветил нам вход, затем поворот кремальеры — зубцы пощёлкали по направляющей рейке и всё закрылось. Стало немного страшновато, но Жора уверено повёл наш небольшой отряд вниз — вот сила воли и уверенность у него какая. Да, вот это схрон!
Солнце светило так же как в другие утренние часы. Клава проснулась от поддёргивающейся твёрдости и жара горячего органа в своей ладошке. Это она во сне ухватилась за эрегированный член Алёши и на границе сна и яви мастурбировала его. Хотелось писсать. Но сильней хотелось сравнить температуру своего жара с пылом фалдуса. Разрываясь между желаниями, она отдала предпочтение физиологии, так как боялась непроизвольного мочеиспускания при коитусе. Легонько встала, вынырнула из вигвама. Отошла от входа немного в сторонку и присела. Приятное расслабление сфинктера мочевого пузыря, нагнало волну истомы. Звук струи, бьющей в песок, убаюкивал. Зевая, она посмотрела в сторону, где обосновались Юра с женщинами. Троица, удивляя Клаву таким обнажением интимного, тоже облегчалась, женщины на корточках, Юра стоя.
Ты вышла из душа, такая благоухающая, теплая. Капли воды сверкают на твоих плечах и спине и тонкими струйками стекают с волос, между лопаток — вниз, под полотенце. Мне вдруг захотелось собрать эти капли губами, пройтись по всему твоему телу. Мы столько лет женаты, а я до сих пор возбуждаюсь от малейшего твоего жеста, изгиба. Ты стройна и прекрасна. Чувственные контуры груди и бедер выделяются под полотенцем — так и тянет сорвать этот единственный покров.